– Я по личному вопросу, ― заявила она с порога, глядя на то, как полковник Найдин сосредоточенно читает какой-то документ.

– По личным вопросам, гражданочка, ― не отрываясь от чтения, пробубнил полковник, ― по вторникам и четвергам. Сегодня, ― добавил он, спокойно переворачивая прочитанный лист, и мельком оглядывая посетительницу, ― среда. Приходите завтра, в это же время.

– Нет уж! ― твердо стояла на своем дамочка. ― Вы меня примете сейчас, иначе, я такого шума наделаю!

– Найдин отложил в сторону бумагу и на этот раз внимательно ощупал взглядом хулиганящую мадам. Красивая, молодая…, чего ей шуметь?

– Не пугайте меня шумом, ― урезонил он красавицу. – Не люблю я этого, сам могу пошуметь, но, боюсь вам, это не понравится. Вы представляете, сколько в Заводском районе столицы проживает людей, включая приезжих, командированных и всякого рода залетных? Что ж это будет, если каждый из них, начнет приходить в кабинет начальника милиции, когда только этого захочет, да еще с непременным желанием пошуметь?

– Я вам не «каждая»!

– Ого! – улыбнулся Найдин, откидываясь на спинку кресла, ― уж не Пугачева ли ваша фамилия?

– Нет, ― не реагируя на шуточный тон начальника милиции, упрямствовала темноглазая гражданка. – Моя фамилия Волкова, и я пришла заявить о пропаже моего мужа…

На лицо Найдина упала едва заметная тень.

– У него на работе, ― продолжала госпожа Волкова, ― их начальник, сказал, что все вопросы к вам.

– Он правильно сказал, ― смягчаясь, ответил Найдин. – Вы проходите, садитесь…

Найдин вышел из-за стола и, ухаживая за дамой, отодвинул стул. – А шуметь не надо. Ваш муж не пропал, он в командировке…

– В командировке, ― зло повторила за ним Анна Сергеевна Волкова. – Все неверные мужья прикрываются этими словами. Милиционеры, так на двести процентов, а начальники, из солидарности с однополыми, «покрывают» все их похождения. Я и на вас, и на начальника ГОМ-2 буду жаловаться, так и знайте.

– Это ваше право, ― спокойно согласился Найдин, ― жалуйтесь. Я только одно скажу, что быстрее от этого он не вернется. Вы знаете, все это секретная информация и вам, так просто, я, увы, ничего не могу сказать.

– Ну, конечно, ― съязвила Анна, а он, в это время, где-нибудь нежится в теплой постельке с… Немедленно скажите, где он?

– Анна Сергеевна, ― обратился Найдин к даме по имени отчеству, и она откровенно этому удивилась, точно зная, что входя не представлялась. – Да, да, – продолжал полковник, – вы думаете: «сухие и черствые начальники, ничего не знают о жизни подчиненных и только то и умеют, что прикрывать их любовные похождения». Ошибаетесь. Про вашего супруга я рассказать могу, но, как я уже заметил, «не так просто». Есть условия.

– К-какие условия? – съежилась Волкова, предполагая, что полковник сейчас предложит что-то интимное.

– Условия? Они не сложные, ― продолжал Найдин, копаясь в ящиках стола, ― где же это? А, вот. Ну что ж, госпожа Волкова, если вы готовы оформить подписку «О неразглашении» должным образом, то я вам охотно, но кратко поведаю, куда отправился ваш супруг?

– Подписку?

– Ее самую. Сведения секретные. Знаете, какую сумму готовы выложить бандиты за малейшую информацию про «это»? Мы не газета и не журнал. У нас свои, знаете ли, подписки и методы работы, так что вам решать.

Найдин вопросительно и хитро смотрел на Анну Сергеевну, явно находившуюся в состоянии легкого ступора. Она колебалась, хотя было видно, что чаша весов склоняется в нужном полковнику направлении. Наконец, Анна подняла от пола полные непонимания глаза:

– Что я должна подписать?

– Не подписать, а написать. Ну, потом, конечно, еще и подписать. Вот, ― Найдин протянул ей сверкающий белизной лист бумаги с верхним угловым, печатным штампом и подписью некого должностного лица снизу. – И во-о-от, еще два. Пожалуйста, ручка… Пишите на первом листе, снизу: ― «С моих слов записано верно, мною прочитано»… Число, подпись. …Так. Двадцать шестое…, хорошо. Теперь здесь. ― Найдин перевернул лист. ― Подпись…. Там, где «галочка», та-а-ак. Дальше… На обороте этого бланка, где объяснения….