– Он захерачил ей метку, не получив согласия. В первый же вечер.

– Демьян?!

– А еще он, похоже, думает, что она может быть ведьмой.

– Ведьмой? Пара Демьяна?.. господи… а как же все те слухи, которые про него ходят…

– Ты про те слухи, что его мать была ведьмой и убила его отца после первой же ночи, когда она, наплевав на последствия, ответила на его метку только для того, чтобы усыпить его бдительность? Что этой единственной ночи хватило, чтобы она понесла и, не имея возможности прервать беременность без последствий для себя, родила и выбросила его, как ненужный мусор, не решившись убить новорожденного? Ты про эти слухи?

– Остииин… – с осуждением протянула Милена на несвойственную ему внезапную грубость. Остин и правда все принимал слишком близко к сердцу.

– Это не слухи, Милена.

– Но ведь между ведьмами и оборотнями действует Соглашение, ты же сам не раз рассказывал…

– Да только толку с этого Соглашения, как с козла молока. Оно остановило открытую вражду, но не более того. Просто ведьмаки поняли, что оборотней не так-то просто истребить, как вампиров, которых по их милости не осталось ни одного, хотя против этого лично я ничего не имею, – принялся рассказывать Остин, – из-за открытой войны они несли большие потери, а потом еще волей-неволей им пришлось признать, что помимо того, что волки сражаются с ними на равных, нередко еще оказывается так, что магические существа для поддержания мирового равновесия куда чаще оказываются связаны между собой, нежели чем с обычными людьми. А ведьмы на удивление часто, оказавшись волчьими парами, отвечали на метку, несмотря на вражду, – он ненадолго замялся, – ну, они, знаешь, как бы это помягче выразиться, ценят телесные удовольствия… хотя Демьян это немного по-другому называет. Но на самом-то деле все ведь гораздо глубже. И, в общем, уничтожь они всех волков, то многие из них остались бы без возможности иметь потомство…

– Но ведь война прекратилась?

– Война прекратилась… ненависть осталась… – Остин помолчал и добавил, – но в целом, да. Худо-бедно установился мир. Вот только Демьян постоянно нарывается. По-моему, он терпеть не может ни ведьм, ни ведьмаков и с превеликим удовольствием подтер бы этим Соглашением зад при первой же возможности.

– И при этом он думает, что его пара…

– Угу, – подтвердил Остин, – я предложил ему пока забрать ее к нам…

– Остииин, – потрясенно выговорила Милена.

– Прости, – сокрушенно произнес Остин, – сама подумай, это же Демьян… а сейчас он еще и в таком состоянии…

– Бедная девушка…

– Угу, – отозвался Остин, вновь перебирая шелковистые пряди огненно-рыжих волос.

Стянув с нее разорванную футболку и отшвырнув куда-то в сторону, мужчина бережным жестом убрал рассыпавшиеся по спине светлые слегка волнистые пряди и мягко прикоснулся губами к коже на задней поверхности шеи чуть ниже линии роста волос, почти сразу вслед за этим высунув язык и оставив в том же месте влажный поцелуй. Потом еще один чуть ниже. И еще один, и еще, спускаясь все ниже, добрался до кожи спины между лопаток и уже без всяких поцелуев откровенно облизал. Его рука обхватывала ее за талию, ладонь лежала на животе, но никуда не двигалась. Демьян слегка куснул ее где-то в районе лопатки и тут же принялся облизывать место укуса.

От неожиданности Лия всхлипнула в последний раз и затихла. Щекотный укус повторился. Ей потребовалось несколько минут, чтобы окончательно убедиться, что, как ни странно, но, судя по всему, в действиях Демьяна не было никакого сексуального подтекста. Он зачем-то ее всего лишь целовал, оставляя на коже спины мокрые теплые следы. А если сказать точнее, то даже не целовал, а облизывал. А если уж совсем точно, то не облизывал, а вылизывал. Примерно как кошка вылизывает своего новорожденного котенка. Рука так и лежала на ее талии, не двигаясь, и, хоть и футболки на ней уже не было, Демьян избегал касаться ее груди или других интимных мест. Снимать с нее нижнее белье он не стал, и даже спортивки остались на своем месте.