И вдруг человек бросился быстро бежать по кругу. Он слышал разочарованный рев зрителей, насмешливые выкрики и унизительный смех, когда он бежал, почти не касаясь песка. Зрители ревели, словно их ограбили, обманули и закончили спектакль, который они так жаждали смотреть. Эрл краем глаза заметил дверь раздевалки, умное лицо Садойи, стражников, сидящих в нижних рядах с копьями наперевес, – не случайно, если ему вдруг захочется сбежать с арены… Добежав до края арены, Эрл вдруг резко остановился и, подпрыгнув развернулся, приготовив копье к возможному удару.

Крель не преследовал его. Он остался на другом конце арены. Высоко подняв голову и распушив крылья, он рыл песок ногой; всем своим видом птица выказывала пренебрежение к позорному бегству соперника. Зрители снова разразились свистом и криками, считая подобное поведение борца настоящей трусостью и желанием уйти невредимым без схватки.

Одна молодая девушка, сидевшая близко к арене, резко и гневно прокричала:

– Выпорите его кнутами! Забейте эту трусливую собаку до смерти!

Другие тоже что-то кричали, оскорбляя Эрла и обвиняя его во всех грехах. Садойа отрицательно покачал головой, когда главный охранник вопросительно тронул его за руку:

– Нет. Не мешайте ему сейчас. Этот человек сражается за свою жизнь.

– А что же делать со зрителями, с их настроением?

– Послать их к черту! Им нужна кровь, а не мастерство. Они просто не способны понять, что боец проверяет птицу, изучает ее возможную реакцию на то или иное его поведение! А теперь замолчи и смотри.

Дюмарест тем временем опустился на одно колено, воткнул древко копья в песок, примеряясь, но ни на секунду не спуская глаз с птицы. Крель же, весьма довольный, гордо прохаживался по своей стороне арены как победитель. Вдруг Эрл поднялся на ноги и, взяв копье на изготовку, стал медленно приближаться к птице.

Зрители затаили дыхание, не зная, что последует. Дюмарест рассчитывал на самые обычные рефлексы хищной птицы, на ее инстинкты. Да, птицу выкармливали специально для боевых схваток, но она все равно оставалась хищником с его природным инстинктом, например, защиты своей территории. На это он сейчас и опирался. Существует невидимая черта, за которую крель его не пустит, и неизбежно атакует. Эта линия невидима, но она отделяет «свою часть» территории от «чужой». И любой, кто посмеет переступить эту невидимую границу, будет неизбежно атакован ее владельцем – мгновенно и без промедления. Но сейчас возбужденная предыдущими битвами птица, возможно, подпустит его ближе, не станет атаковать на большом расстоянии.

Он подумал о девушке, которая требовала забить его насмерть за «трусость». Настоящий мужчина не имеет права избегать схватки, держась на безопасном расстоянии от соперника.

Если такое безопасное расстояние вообще существовало. Если он все рассчитал правильно. И если крель сделает то, чего он, Дюмарест, ожидает от него.

Все больше приближаясь к крелю, Эрл был напряжен, как струна, ожидая рывка птицы в любой момент. Шаг. Еще один. Снова немного ближе…

Он – человек, а значит, должен думать и просчитывать возможные события. В умении мыслить и предполагать и заключается его преимущество над глупым и неразвитым хищником. Он может все рассчитать, приготовиться и ждать нужной секунды. От правильности его расчета зависит его жизнь.

Крель вздрогнул и опять взъерошил перья. Дюмарест сделал один шаг, второй, медленно занес ногу, пытаясь еще немного приблизиться… Крель сорвался с места и атаковал.

Дюмарест упал на левое колено, перенеся всю тяжесть тела на правую ногу, воткнул древко копья в песок около правой ноги, направив острие чуть вверх, нацелив его в грудь приближающейся птицы.