Бобров не только собирал военные песни, а и сочинял свои, и стихи, и музыку. Страстно мечтал создать о Севастополе шедевр на века, подобно шедеврам «На сопках Манджурии» или «Прощание славянки». Все знали, что и сегодня Иван Николаевич предложит что-нибудь из своих сочинений. Завершив свой музыкальный выход, Бобров обратил свой взор к адмиралу. Адмирал знал свою руководящую роль и с бокалом в руке поднялся для первого парадного, торжественного тоста. Зазвучали слова об Отечестве, о его славных воинах, о памяти павших героев. И, конечно же, самые теплые слова о Северном и Черноморском флотах. Все церемониально выпили, и вечер мерно покатился своей оживленной творческой дорогой. Выходили на эстраду исполнители песен, звучали с места тосты и стихи, не прекращался шум разговоров. Часа через полтора, после очередного перерыва, когда все уже подустали и подутихли, Бобров, как и ожидалось, выступил со своим очередным произведением. На этот раз это была баллада о красных маках Севастополя. Притихли голоса, приглушили свет, зазвучала мелодия, нечто созвучное органным божественным мелодиям Баха. Бобров вышел на эстраду и запел:

В прозрачной тишине зала голос Ивана набирал силу, рояль звучал все громче и торжественнее, и сам Бобров преображался.

И снова – перепад, и чуть слышно, но достаточно отчетливо, с глазами полными слез, Иван Николаевич от пиано к форте продолжил:

Наклонив голову, как в монументе над могилой павших, Иван печально и тихо завершил:

Несколько мгновений стояла тишина, в этой тишине Бобров вернулся на свое место, аплодисментов не было, да и быть не могло. Все понимали все. Карамзин, прорвав блокаду молчания и тишины, встал с очередным тостом и сказал несколько слов о силе искусства в общей победе на войне. Вечер пошел на медленное угасание и, обмениваясь адресами и впечатлениями, участники военно-исторического клуба стали расходиться.

Сын Карамзина предоставил микроавтобус, и всех развозили по ближнему и дальнему кругу. Адмирал жил рядом, в адмиральском доме, и по традиции друзья проводили его. Проходя мимо первой соборной гарнизонной церкви Архистратига Михаила, адмирал перекрестился, чего раньше за ним не замечалось. Но друзья оставили этот жест без вопросов и комментариев. Последними по дальнему кругу разъехались Орлов, Победимцев и Адлер. А Карамзин прекрасной июльской севастопольской ночью провожал московских гостей до городской гостиницы на Владимирской горке. Москвичи под впечатлением вечера и, главным образом, под впечатлением лучшего в мире сухого вина не спешили отдыхать, и группа товарищей медленно гуляла в тихих разговорах по историческому центру Севастополя. Разговор как-то сам собой зашел о музеях. Беседу вел Георгий Михайлович. Москвичи слушали, задавали вопросы. Алексей Алексеевич включил диктофон.

«Военная история Севастополя начинается с появлением в Крыму дружины святого князя Владимира. Но этот период, – с сожалением подчеркнул Карамзин, – в музейных экспозициях города не закреплен. Семь веков Россия боролась за Крым. Борьба с турками и татарами, крымские походы русских царей, борьба Петра I за северное Причерноморье, Миних и Румянцев, и, наконец, исторические победы Потемкина, Суворова, Ушакова. Здесь вполне достойно выглядят залы музея Черноморского флота. Затем – памятники, сохранившиеся со времен создания города-крепости – Константиновский и Михайловский равелины и, наконец, святые места – памятники первой обороны города – Малахов курган, Исторический бульвар, Панорама, памятные знаки на бастионах. Конечно, у нас нет такого комплекса, как „пояс славы“ вокруг Ленинграда, а хотелось бы. Ладно, будем ждать. Придет время, придут деньги. По первой обороне надо знать, надо помнить и о памятниках на местах Альминского, Балаклавского и Инкерманского сражений, и о кладбищах наших бывших врагов: английском, французском и итальянском. Вот мы сейчас у Владимирского собора, но севастопольцы всегда помнят, что это не только христианский храм, это усыпальница великих русских адмиралов. Многими памятниками обозначены вторая оборона и освобождение города-героя. Здесь главный узел – музейный мемориальный комплекс на Сапун-горе. Там – Диорама, музей, выставка советской и разбитой немецкой техники и, кроме Вечного Огня, часовня святого Георгия, с символической книгой памяти на постаменте внутри часовни. 22 июня через отверстие в куполе на книгу памяти падает солнечный луч. Но по вопросам сохранения истории Великой Отечественной войны мы просим помощи. Вот уже тридцать лет город не может достроить музей обороны и освобождения Севастополя на мысе Хрустальный. В советские времена не успели, а Украина равнодушна к городу русской славы, надежда одна – на Россию».