– Ну, что, малышка, давай знакомиться? Меня зовут Седрик. Лучше просто Рик. А тебя?

– Ярослава, – отзываюсь я и улыбаюсь. – Можно Яра.

Теперь я могу рассмотреть его. Простые, чёрные джинсы, синяя футболка без всяких надписей. Рукава короткие и видно, как от каждого движения под кожей перекатываются мускулы. Но он не похож на рекламных качков. А ещё он двигается так тягуче-плавно, завораживающе. И у него белые волосы, как у меня. Только короткие. И пронзительные, синие-синие глаза.

– Давно чесаться начало? – спрашивает он.

– С утра ещё, – честно признаюсь я. – Только я не обратила внимания. Опаздывала на экзамен. Ай!

Зуд, про который я забыла, пока разглядывала нового знакомца, навалился с новой силой. А потом все тело пронзила яркая вспышка боли.

– Ну, вот, началось, – тихо проворчал Рик, решительно пресекая мою попытку встать. – Лежи, лежи, малыш. Сейчас ещё и не так скрутит. Закрой глаза. И слушай. Я помогу тебе.

Голос заворожил, заставляя расслабиться и довериться. И новая вспышка боли показалась уже не такой страшной. Потом за ней пришла ещё одна и ещё. Боль зарождалась где-то в спине и огненным шаром расходилась по всему телу, перекидываясь на руки, ноги, голову. Эти вспышки повторялись все чаще, до тех пока не слились в одну, сплошную, пульсирующую боль, терзавшую тело. Рик говорил со мной и его голос не давал мне утонуть в этой боли. Словно несгораемый плот, на котором я плыву по огненной реке, которой нет конца. Я держалась за его голос, словно за этот, спасительный плот. А когда он протянул руку, чтобы погладить по волосам, я вцепилась в неё руками и даже, кажется, зубами, успевшими к тому времени изрядно отрасти. Барс без звука стерпел все, ни на минуту не переставая со мной говорить, не меняя мягкого, чуть урчащего тона, который завораживал. Кажется, я кричала, хрипела, плакала и скулила. Иногда, сквозь пелену боли до меня начинали доходить его слова.

– Молодец, котёнок! Ты умница. Скоро всё закончится. Боль уйдёт. И будет все хорошо. Уже немного осталось. Совсем чуть-чуть.

Кажется, что-то подобное мне говорил Лёшик. С тех пор прошла уже вечность! Однако, этим словам я верила. Вот, ему, этому странному незнакомцу, я верила. И, таки, да, все закончилось. Боль начала стихать, ослабевать, разжимая свои тиски. Жар, плавивший тело, тоже ушёл. И, наконец, убедившись, что боли больше нет, я рискнула пошевелиться и открыть глаза. Упс! Смущённо разжала зубы, осознав, прокусила руку барса почти… да, какое там почти! До самых костей! Едва вовсе не откусила! Виновато кошусь на барса, но тот только снисходительно улыбнулся и погладил по голове.

– Ну, что? Пришла в себя? Так, теперь надо поесть. Пошли грабить кухню.

Поесть это хорошо! Это просто замечательно! Но, как только я попыталась, встать, тут же грохнулась обратно, на ковёр. Руки-ноги почему-то отказывались слушаться. Странно! Чего это они? Я посмотрела на свои ладони и зависла. Вместо рук были лапы! Широкие, белые, с черными пятнышками и приличными, острыми когтями! Лада-пресветлая! Оборачиваюсь. Ну, точно, и ноги тоже! И вся я! Вот, почему не получилось ходить. Я теперь зверь! А хвост тоже есть? Извернулась, пытаясь рассмотреть себя, но получалось плохо, и я, в итоге, снова рухнула на ковёр. Ой-ё-о! А с ковром-то что?! Откуда это такие дыры? Словно его порезали, причём старались долго и усердно! Но, я же точно помню, что он был целый! А теперь одни тряпочки. Неужели я? Осторожно примеряю свою лапу к дырам. Ну, точно. Это я. Разодрала, видно, когда… нет, не хочу вспоминать. Было и прошло. И слава богам! Рядом раздался тихий смех.