Арсен наблюдал за животным до вечера, вернее, он видел только чёрную дыру и слышал кишение личинок. К вечеру, с наступлением тумана, оно схватило всю добычу в гигантскую пасть и кинулось прочь. Арсен не смог разглядеть, что окружало бегущего. Он пустился наутёк, как стрела, и сканирующий ощутил его страх. Волк бежал довольно долго… На мшару опустилась ночь, человек услышал бурчание животa и почувствовал, как засосало под ложечкой, но с интересом продолжал следить за бегущим. Тот одним прыжком кинулся в какой-то очень тёмный туннель и пропал…

Человек забеспокоился, подбросил мха. Костёр разгорелся, весёлые огоньки осветили пятачок и его окрестности. Одиночество продолжалось недолго, и в какой-то момент Серый вынырнул как из-под земли. Юноша почувствовал его присутствие, резко повернулся, но волк уже срыгнул подле костра ужин для своего спутника.

– Еда, – его огромный хвост радостно завилял.

Лицо спутника исказилось – волк немедленно почувствовал его отвращение, с обидой поджал хвост. Молодому человеку пришлось взять себя в руки:

– Спасибо, я их приготовлю по-своему. Хорошо?

– Ел так.

– Trаnsеаt а mе саliх istе, – но тут же спохватился и передал очень быстро, – раньше я был болен, не мог ходить и даже двигаться, теперь я хожу и могу приготовить ужин самостоятельно.

– Я сыт – ты думать.

Арсен промыл личинки от волчьего желудочного сока, нанизал их на приготовленные шампуры, сделанные из каких-то тонких стеблей, и расположил над огнём. Огонь мгновенно охватил громадных жирных личинок, закапал сок, и маленькие ножки гусениц превратились в чёрные точки. Пошёл запах жареного мяса, и юноша снял еду с костра. Он разодрал первое обуглившееся тельце, внутри оказалась белая сочная мякоть, приятно и сильно пахнущая. Арсен попробовал. Вкус удивительный… после нескольких десятков поджаренных личинок пришло полное насыщение, было ощущение, что он пировал всю ночь. Такого чувства сытости человек никогда не испытывал. Затем его охватила лень. Арсен сладко зевнул, подбросил мха в горящий костёр, чтобы хватило до утра, и улёгся спать подле храпевшего Серого.

Даже здесь, на краю света, Арсен не изменил привычке перед сном анализировать произошедшее за день. Вот и сейчас он лежал, вспоминая, анализируя, но постепенно почувствовал приятную негу в руках и ногах. Он отогнал мысли и стал смотреть на небо, как любил делать с самого раннего детства. Глубокая завораживающая Бездна манила своим безмолвием и таинственностью. Не слыша его, Арсен чувствовал набат Вселенной, взывающий к нему через миллионы парсеков реликтовых излучений. Он упивался гармонией зова, и если бы существовала такая возможность, то не раздумывая отдал бы всего себя, чтобы слиться с вселенским звучанием воедино – так он любил это пространство: холодное – но напряжённое, жестокое – но правдивое, безграничное, но зовущее и вездесущeе. Ещё мальчиком он забирался на самую высокую точку шахты и взывал к небу, молясь ему с безудержно-страстной любовью, на какую только былo способно маленькое сердечко. Потом Арсен узнал безграничную любовь отца и искреннюю, даже чрезмерную заботу, но его всегда притягивалa леденящая душу пропасть – молчаливая бездна, говорящая с ним на одном, только ему понятном, языке. Он внимал словам, отвечал клятвами, зная, что она с ним заодно, – они были единым целым, как два неразделимых мироздания. И сейчас, лёжа посреди бескрайних болот, пронизанных высокими радиационным и гравитационным полями, молодой человек снова и снова отдавал своё сердце загадочной Бездне. Он был не один – а с нею заодно. Страха не было…