М-да. Так просто от Мергаянов не избавиться. Сейчас проведут семейный совет и развернут новый фронт и будут давить на Донского со всех сторон. Только и я без дела не сижу. Уже документы на поступление поданы в несколько вузов. Надо у Лео узнать, куда Кирилл собрался учиться, если собрался…

Вечером пришел Миша. На лице усталость и какая-то потерянность. Морщины стали отчетливей видны, лучами исходя из внешних уголков глаз.

— Случилось что-то? — спрашиваю осторожно.

— Белович хотел сына из больницы домой забрать, но тот сказал, что из окна выпрыгнет, если тот будет настаивать. Парни отказываются с Натаном под одной крышей жить, и я их понимаю… — тяжело вздыхает.

— Пап, а давай Лео к себе пригласим домой пожить? Думаю, это всех устроит. Я за ним присмотрю, как старшая. Пожалуйста, — готова заскулить и разреветься.

— Хорошая идея, дочь! Как я сразу же не подумал? Сейчас позвоню Беловичу.

Прислушивалась к разговору друзей, ерзая от нетерпения.

— Дом большой, есть прислуга. Психолог будет ходить к Саше и твоему сыну. Сам подумай, мы ведь не чужие…

— Что? Он согласен? — облизываю сухие, от волнения, губы.

— Да. Осталось уговорить Леню, — кивает Донской.

— Давай, я с ним поговорю? — у меня такая сумасшедшая радость, что я едва ее могу скрыть. Даже первую минуту перед глазами темно стало.

— Хорошо, Саш. Завтра как раз тебя хотели на домашнее лечение выписать. Обоих бы и забрал.

Едва за Мишей закрывается дверь, я начинаю верещать в подушку, выплескивая эмоции, которые вот-вот разорвут на мелкие ошметки. Спасибо, Господи! Первый шаг сделан.

8. Глава 8

Лео стоял отвернувшись к окну. На звук моих шагов обернулся и сказал растерянно, опустив руки:

— А, это ты…

Да, всего лишь я… Не пойми кто для тебя. Хочется обнять его и прижаться со спины, сказать что-то ласковое и успокоить, что он не один, у него есть близкие… Остались двое.

— Если ты голодная, то я оставил там компот с булочкой.

— Спасибо, не голодная, — присаживаюсь на стул и не знаю с чего начать.

Леонид слушает мои доводы, что его никто не будет ограничивать в правах и свободе выбора. Мы принимаем его не как гостя, а как дорогого родственника.

— Можешь друзей своих приглашать и брата, — проговариваю, внимательно следя за реакцией.

Видно, что я его ошарашила предложением. Но потом мой мальчик включает голову и начинает взвешивать все «за» и «против», нервно постукивая пальцем по подоконнику.

Бывший муж врывается неожиданно и застает нас врасплох. Лео не успел ответить. Судорога проходит по лицу Лени, будто больно кольнуло. Знаю почему, у меня так же.

***

Натан

— Лео? — вхожу в палату и нахожу глазами сына.

Улыбка, до этого играющая на его губах, гаснет. Сжавшись, он отворачивается. Раздосадовано дергаюсь и кручу головой, ища точку опоры и необходимые слова. На стуле замечаю девчонку, округлившую карие глаза. Странный цвет волос, на ней футболка со смешными зайцами. На вид — лет шестнадцать, но я знаю, что старше.

— Хорошо, что Саша здесь. Привет, малыш, давно не виделись, — розововолосая вздрагивает.

Во взгляде не страх, нет. У нее такое выражение, словно я котенка задушил на ее глазах и съел. Презрение и брезгливость. «Не подходи!» — сигналят глаза, вспыхнувшие неподдельной яростью. А ей-то я что сделал? — торможу и останавливаюсь в пару шагов, будто в бетонную стену врезался.

— Саша сказала, что ее отец предлагает мне пожить у них, — первые слова, что я услышал за несколько дней, пока он здесь находится. Вот как? Получается, что он не разговаривал только со мной… Жаль, что жизнь не перепишешь. Что я могу исправить? Алены больше нет. Ее смерть тяжкой виной лежит на мне. Бью себя по карману, щупая сквозь ткань брюк пузырек с успокоительным. Заглушаю боль в груди, которая поселилась между ребер и постоянно шевелится, сдавливая жгутом все внутри. Я должен заслужить прощение сыновей… Хотя бы младшего.