Практически сразу же за мной Руслан с рычанием кончает, зажимая меня в стальные тиски своих рук и ног.

Шевелиться не могу, но не только потому что придавлена и захвачена в своеобразный плен сильного тела моего мужчины. Даже сама мысль хоть немного сдвинуться вызывает отторжение.

Удовлетворённо мычу, когда Руслан, чмокнув меня в губы, скатывается с меня.

– Играем в старую детскую игру «Море волнуется раз», – хрипловатый баритон Руслана присоединяется к тяжёлым и рваным вздохам, которые звучат от нас. – Ты замираешь в этом положении и остаёшься в нём до моего прихода, – чувствую, что он встал и направился в сторону душевой комнаты.

– А может, ты дома останешься? – приоткрыв глаза, любуюсь обнажённым видом спины и ягодиц мужчины. Кажется, я никогда не устану смотреть на эту картину. – Всё-таки сегодня выходной. Я думала, мы проведём его вместе.

Мои слова заставляют его остановиться и обернуться.

– Милая, обещаю, что на следующие выходные я весь твой. Но сегодня, правда, никак, – он пытается смягчить свой отказ ослепительной улыбкой. – Позови Наташу и сходите с ней куда-нибудь: маникюр, парикмахерская или там какой-нибудь спа-салон. Ну, что вы там, девочки, любите посещать.

Мою кислую улыбку видит только его спина.

Мы с ним встречаемся вот уже как пять месяцев, но он, как мне кажется, до сих пор до конца не верит, что такого рода мероприятия не доставляют мне особого удовольствия.

За своими длинными волосами я и сама привыкла ухаживать.

Что-то наносить на лицо, дабы омолодить и освежить свой вид, тоже пока без надобности. В мои двадцать пять мне даже двадцатки не дают. Смешно сказать, бывает, что и паспорт просят, когда я покупаю алкоголь в супермаркетах. Но самым важным фактором, сдерживающим от походов по таким вот заведениям – это то, что мне просто безумно жалко тех денег, которые тратятся на все эти процедуры.

Выросшая в детдоме, я с ранних лет привыкла экономить каждую копейку. Особенно после того, как вышла из него. Никакой родни, способной поддержать или помочь в трудную минуту, кроме подруги Наташи, которая вышла вместе со мной из стен государственного учреждения. Мы обе знали, что такое рассчитывать только на ту сумму денег, которую ты заработаешь сама.

И поэтому отдавать свои кровные только за то, чтобы тебе нанесли какую-то жидкую субстанцию на лицо, мне казалось не просто бредовой, а где-то даже кощунственной идеей.

Сколько раз я пыталась донести эту мысль до Руслана, но так и не смогла добиться нужного эффекта. Иногда мне кажется, он думает, что это с моей стороны своего рода кокетство.

В душевой зашумела вода, и я начала вставать, чтобы приготовить ему кофе. Завтракать он не любил, поэтому приходилось ограничиваться нажиманием пары кнопок на кофемашине, если уж я не могла приготовить ему полноценный завтрак.

Пока на аппарате настраиваю объём воды и молока, как любит Руслан, невольно вспоминаю первую неделю нашего совместного проживания.

Боже, что я только не пробовала тогда приготовить ему утром в надежде, что он всё-таки поест: блины, оладьи, пирожки, творожную запеканку, омлет видов трёх или четырёх, если мне не изменяет память, и море ещё чего. Но всё это оставалось нетронутым до самого вечера, когда мы возвращались с работы. Вот тогда Руслан сметал всё под чистую.

– Аль, ну не могу я с утра в себя еду впихнуть, – мурлыкал он каждый раз мне на ухо, когда я обиженно сопела, убирая наготовленное в холодильник. Дальше всегда следовали крепкие объятия и поцелуи в шею. – Я в состоянии проглотить что-то только часам к десяти.

– Ты так себе гастрит заработаешь, – бурчала я, прижимаясь к нему и невольно отклоняя голову в сторону, чтобы ему было удобнее меня целовать. Я таяла от его прикосновений и особенно от такого тона.