Мила оставалась с девочками, пока я уезжал в мастерскую. Девчонки её просто обожали. Они могли часами играть во что-то девичье: наряжать кукол, устраивать модные показы, накрывать крошечный столик с игрушечными пирожными и миниатюрными чашками. Иногда они так заигрывались, что, оставшись со мной, тащили устраивать чаепитие и меня. Приходилось с важным видом прихлёбывать из крошечных чашек и нахваливать воображаемый чай.

Со временем это даже стало нашей традицией: сначала настоящий чай с десертами на кухне, а потом повторение, но уже в игровом формате.

Перед сном они обязательно требовали сказку. Истории про принцев им были уже неинтересны. Им понравился мой лесоруб. Теперь каждый вечер мне приходилось выдумывать про него новые приключения. Спасало только то, что засыпали они быстро, и я мог растягивать одну историю на несколько дней.

С появлением Маши и Даши квартира словно ожила. Я сам не заметил, как стал лететь домой, зная, что малышки ждали.

Несколько раз я пытался осторожно выяснить, где они жили раньше, чем занимались, ходили ли в садик. Любопытство грызло меня изнутри. Очень хотелось понять, откуда Соня, чем она занималась, и, конечно, узнать, кто отец девочек.

Но спрашивать было не по себе. Вдруг там что-то болезненное, и я своими вопросами сделал бы только хуже? Приходилось засовывать любопытство как можно глубже и ждать, пока ответы появятся сами.

И вот настал день выписки. После того как я поговорил с Олегом Ивановичем и получил его наставления по поводу покоя для Сони, я предложил ей перебраться ко мне. Места хватало – хотя квартира и не была огромной, четырёх комнат было вполне достаточно для нас.

Кирилл давно звал нас с Глебом прикупить дом поближе к нему, и, возможно, это было бы неплохо, если бы у меня была большая семья. Но в этой квартире одиночество время от времени накатывало на меня, а что уж говорить о большом доме? Я не хотел бы по нему бродить, крича «Ау» и слушая эхо в ответ. Поэтому пока Глеб присматривался к возможным вариантам, я откладывал это приобретение на потом.

Но вчера мне пришла мысль, что было бы здорово привезти Соню с девочками в дом за городом. Откуда она взялась – понятия не имел. Хотя, если честно, я знал откуда. Давно мне хотелось рядом с собой постоянную женщину. Нет, конечно, не такую молодую, как Соня, и мысли о двух детях, которые мне не принадлежали, в голову не приходили. Но проводя время с девочками, я всё больше осознавал, что совсем не против продолжить общение с ними.

И хотя их бесконечные ссоры и споры иногда ставили меня в тупик – я не знал, как урегулировать их конфликты, – я начал привыкать. Недоумение вызывало то, что они были так похожи внешне, и мне казалось логичным, что и по характеру тоже должны быть схожи. Но вместо этого они будто назло друг другу ссорились, мирились, снова ссорились и обнимались. Этот круговорот продолжался весь день, но, как ни странно, это меня веселило.

А если они затихали, я сразу мчался в комнату, думая, что что-то случилось. Интересно, а мамочки также переживали за своих детей или ещё больше?

Девочки общались со мной очень душевно. Они любили сидеть рядом и постоянно предлагали мне поиграть. Сколько воображаемого чая я выпил из их малюсеньких чашечек – уже не сосчитать! Но больше всего они обожали сказку на ночь. Лежали рядом, смотрели на меня своими огромными глазками, и в них было такое предвкушение чуда, будто я не просто рассказывал сказку, а оживлял героев, которые разыгрывали действия прямо перед ними.

Вчера же они открыли мне свой маленький секрет. Я постоянно путал их и не мог запомнить, кто из них Маша, а кто Даша. Вечно переспрашивал. И вот они рассказали мне свою тайну. Оказалось, что Маша полгода назад по неосторожности сильно порезалась и у неё остался небольшой шрам на руке, прямо возле среднего пальца. Если не знать, его почти невозможно заметить. Но как только они указали на него, я стал замечать этот шрам, и теперь мой взгляд автоматически падал на руки девочек, чтобы точно понять, как к ним обращаться.