Мы с Полиной встали у стеночки. Обе с блокнотами, готовые записывать указания нового начальства.

Конференц-зал похож на улей. Жужжит, и все обсуждают, крутят головами, чтобы не пропустить появление главного действующего персонажа – нового директора.

– А ты, кстати, почему опоздала? – шепчет Полина мне на ухо.

– Аглая сок попросила попить, когда уже одеты были. Себя облила, меня облила и Сгущенке досталось, – подруга давится со смеху.

– Ничего смешного, – бурчу недовольно.

– Да я не над тобой. Кто додумался дать собаке кличку Сгущенка? Как вы ее коротко называете? – подруга прячет лицо за раскрытым ежедневником.

– Сгуха, – я тоже улыбаюсь. Сгущенкой щенка назвала дочь. Она просила собаку с трех лет. Ежедневно, планомерно, ребенок проедал мне плешь. Я сперва думала, она забудет, переключится, как это часто бывает у детей, но нет. Она требовала обозначить конкретные сроки приобретения щенка, и я сдалась. Щенок у нас уже неделю. Из потерь: мои туфли, два коврика и домашние тапочки. Из плюсов: Аглая просыпается эту неделю в шесть тридцать, как по часам, и мы втроем идем гулять. Я, Аглая и Сгущенка.

По залу пронесся гул и стих.

В конференц-зал вошли двое. Директор холдинга и мужчина, которого я не видела без малого пять лет. Тот, кто разбил мне сердце и разделил жизнь на “до” и “после”. Александр Николаевич Соколов.

Мне кажется, я забыла, как дышать. И если б не Полина, которая незаметно толкнула меня в бок, я бы так и не вдохнула. Но, видимо, тычок был слишком сильный, так как я закашлялась. В помещении, в котором была гробовая тишина, это было особенно громко. Я спрятала лицо за блокнотом, но поздно. Александр меня увидел. У него на мгновение расширились глаза. Но потом взгляд стал жестким, а губы превратились в тонкую полосочку.

– Доброе утро, коллеги, – поздоровался генеральный директор холдинга. Довольно высокого роста, крупноватый. Он производил впечатление добродушного старичка, но внешность обманчива. – Рад представить вам вашего нового руководителя. Прошу любить и жаловать. Соколов Александр Николаевич, – мужчина сделал шаг назад и захлопал в ладоши, а за ним разразился аплодисментами весь конференц-зал. Словно мы на концерте Стаса Михайлова, а в зале дамы за пятьдесят.

– Капец, – слышу выдох Полины. В общем, она озвучила и мои мысли.

– Угу, – соглашаюсь с ней. По ходу, это не ей надо искать новую работу, а мне. И чем скорее, тем лучше. Думаю, с сегодняшнего дня и начну.

– Рад приветствовать вас, – Александр одарил всех сногсшибательной улыбкой. Вот же кобель! И не постарел же ни капельки за это время. Руки вон какие накачал, что даже вены видно. Я рассматривала своего бывшего. Хорош, ничего не скажешь. Легкая щетина оттеняет загар. Явно не в Питере он так подзагорел. Хоть у нас и жарко сейчас. Но никто не скажет, что завтра небо не затянут тучи, не начнется моросящий дождь с пронзительным ветром, и так дня на три. Он словно специально облачился в рубашку глубокого синего цвета. Знает, зараза, что этот цвет оттеняет его глаза. Они у него и так пронзительные, а если он одет в синее, то в них просто утонуть можно. И если судить по тому, как на него смотрят дамы в зале, кое-кто уже и потонул, и даже спасаться не спешит. Дуры. Поматросит и бросит, как меня. Судорожно сглатываю ком в горле.

– Хорош, – слышу шепот Полины и хочу ее прямо сейчас стукнуть ежедневником. Если и она попадает под его очарование, то я ее поколочу.

– Постарел, – отзываюсь в ответ. Ну а что? Я не собираюсь говорить, что он стал еще шикарнее, чем был.

– Где? – Полина лукаво смотрит на меня, прикрыв лицо блокнотом. Но по искоркам в ее глазах я понимаю, что она издевается надо мной.