Кто упадет от пули автомата,
А у кого – откажут тормоза.
Россия! Мать! Ну что ж ты натворила?!
Когда в аду смертельных баррикад
Ты сыновей с отцами разделила.
И посылал проклятье брату брат.
Седьмого февраля рыдали звёзды.
В мгновение, когда исчезла ночь,
Стреляли в него злобно и безбожно,
Чтобы из тела душу вырвать прочь.
Россия, ты тогда ещё не знала,
Чьё тело опустила ты под лёд.
Убили ведь не просто Адмирала,
Убили… жизни будущей полёт.

Картина первая

Москва. Коммунальная квартира Анны Васильевны Тимирёвой (Книппер). Простая обстановка. Старая мебель. За столом сидят Анна Васильевна и Марк Кабаков.

Анна (иронично).

Ну и зачем же Вы искали встречи?
Поберегли себя бы для детей.
Узнает власть, где были в этот вечер?..
Рискуете карьерою своей.

Кабаков (улыбнувшись).

Мне наплевать, если узнает кто-то.
Я старый офицер морского флота.
Всегда был предан Родине своей.
Горжусь судьбой своих учителей!
Колчак, Непенин, Эссен и другие
Расстрелянные в те года лихие,
Остались вечно Родине верны.
Отечества геройские сыны.

Анна (грустно улыбнувшись, с иронией).

Вы в школе, видно, плохо изучали
Учебник по истории страны.
Иначе бы с его страниц узнали —
Другой России все они верны.
Они – враги. Враги Советской власти.
Другими им в учебниках не быть.
Их убивали, резали на части,
Потомков заставляли их забыть.

Кабаков.

Но правда ведь всегда одна бывает,
Её не спрятать, в землю не зарыть.
Про подвиги их вся Россия знает,
Нельзя заставить прошлое забыть.

Анна (раздражённо).

Зачем Вы мне про это говорите?
Я и без Вас той памятью горю.
Идите-ка, и лучше расскажите
В подробностях всё Генсекретарю.

Картина вторая

Иркутская тюрьма. Тюремный двор. На прогулке – Колчак. Входит Анна, бросается к нему в объятия. Он целует её глаза, щёки в слезах, губы.

Анна (сквозь слёзы).

Я не от горя плачу, дорогой.
От счастья.
Хоть в тюрьме, но вновь с тобой.

Колчак.

Зачем со мною ты сюда пошла?
Мы здесь с тобою – в океане зла.

Анна.

Я знаю – ты ни в чём не виноват.
Ты шёл ведь за Россию воевать.
Тебя ни в чем не смогут обвинить,
Когда они начнут свой суд вершить.

Колчак.

Вот именно – вершить.

Анна.

Не говори!
Всегда приходит день после зари.
Я знаю, что России нужен ты!

Анна поднимает голову вверх, простирает к небу руки.

Анна (продолжает).

О, Господи! Услышь мои мечты.
Спаси его! Не для меня спаси.
Таких, как он – не много на Руси.
Он жил всю жизнь, Отечество любя.
Не для богатства, славы и себя.

Колчак (обнимает её, смеётся).

Смешно врагов о милости просить.
Они не смогут жизнь мою простить.
Спасибо, дорогая. На суде
Ты адвокатом верным будешь мне.
Помолчав, продолжает.
Но даже если я умру в крови,
Прошу тебя, любовь моя, живи.
И воспитай единственного сына
С любовью к окровавленной России.
Я был так счастлив в жизни – Вас любить.
Но, видно, за любовь надо платить.
В объятьях Ваших полыхал пожаром.
И понял – не даётся счастье даром.

Слышится голос: «Свидание окончено». Колчак и Анна уходят.

Картина третья

Ночь с 6 на 7 февраля 1920 года. Колчак не спит, как будто предчувствует, что утром его расстреляют. Ходит. Потом ложится. И совсем на короткое время проваливается в забытье. Может, это был сон. И в этом сне с ним разговаривает сам Господь.

Колчак.

Всевышний!
Мне всего лишь сорок шесть.
Достойно нёс я офицера честь
На палубах военных кораблей.
Ходил сквозь мины вражеских полей.
И жизни за Россию не жалел.
В сражениях с врагами уцелел.
Не жил я без любви к Отчизне дня!
Скажи, за что караешь ты меня?

Всевышний.

Ошибся ты! Не сорок шесть тебе.
В два раза больше ты прожил в судьбе.
Да, жизнь даётся людям лишь одна.
Но ты пожил на девяносто два.

Колчак.

Выходит, я живу почти сто лет?
Но мне ведь сорок шесть. Какой-то бред.