22.12.1943 г. Родная Нинуська! Сегодня получил от тебя три письма, датированные тобой 24 октября, 4 и 6 ноября – это была большая радость, тем более, что только ночью пришел с операции. В таких случаях всегда наступает известная реакция. Напряжение сменяется какой-то вялостью. Когда на лицо напряжение ни о чем не думаешь и все устремления направлены только к одному. Когда же напряжение сменяется некоторой вялостью, что объясняется исключительно усталостью, но наличие в это время некоторой встряски даже нужно, т. к. моментально проходит все. Такой встряской явились в данном случае твои письма, они меня крепко обрадовали. Меня удивляет почему ты до сих пор не пишешь, получила ли ты квитанцию или нет на те 500 руб., которые ты не получила. 25 октября я тебе выслал 800 рублей и 15 декабря еще 500 рублей. О получении их сообщи обязательно, т. к. будет очень досадно, если ты их не будешь получать. Должен тебе сказать, что я сейчас вообще высылаю тебе все деньги, которыми располагаю, оставляя буквально только на взносы и будет еще досаднее, если эти деньги будут пропадать без пользы ни для тебя, ни для меня. Лучше их пропить, чем отдать на пользу какому-нибудь мерзавцу и грабителю из почты, творящему свое гнусное дело. Попался бы мне такой мерзавец для расправы, я бы учинил с ним такую расправу, какой еще не знал преступный мир.

Обо мне, Нинусь, не беспокойся, государство о нас заботится не плохо и в пределах возможного дает нам все. Получил валенки, шапку, ватные брюки, суконные брюки, теплые портянки, суконную гимнастерку, меховую телогрейку, шапку – одним словом все, что в первую очередь необходимо в условиях зимы. Не хватает сейчас горилки, в частности, мне, т. к. формально я значусь в штабном звене такого хозяйства, которым водка не полагается, а по своей работе не вылажу с переднего края и делю вместе с активными войсками все невзгоды. Правда, тут всегда выручают командиры подразделений, которые всегда и, в особенности, во время холода поделятся всем, чем располагают. Хуже решается проблема с мылом. Вот уже 1 ½ месяцев наблюдается какой-то перебой и возвращаешься с переднего края всегда как негр и тут оно нужно как никогда… Последняя моя резиденция находится примерно в 11–12 километрах от переднего края, где провожу в неделю от одного до трех дней, все остальное время провожу там. Когда возвращаюсь, всегда нахожусь в тепле, т. к. блиндажи отапливаются. Должен тебе сказать, что и на переднем крае есть обязательно землянки для обогревания. Обо мне, Нинусь, не беспокойся. У меня сложилось такое мнение, что если фриц меня убьет, то это просто будет дикостью, т. к. я всегда эту мысль отметаю совершенно. Это не говорит о том, что я бравирую, наоборот, как и всякий здравомыслящий всегда меры предосторожности соблюдаю. Это вошло даже в правило, ну, например, ночью поднимаешься по лестнице не один раз, а одна ступенька разбита, то независимо от того видишь ты или нет, все равно будешь остерегаться на этом месте. Так и у нас, находишься на переднем крае, никогда не забываешь о снайперах противника, всегда остерегаешься, но о смерти не думаешь. Да вообще это какая-то глупость, о которой говорить не хочется. Ну, будь здорова. Целую.

23.12.1943 г. Эночка, родная![31] Для нас сейчас наступают очень напряженные дни. Думаю, что закончиться с результатами общей радости. Если что случится, не обижай маму, ведь она для тебя сделала немало, ты уже взрослая.

Будь здорова. Целую крепко, крепко.

29.12.1943 г. …Спешу написать тебе. Я знаю, что обо мне беспокоиться больше некому. Нинусь, последнее письмо я тебе писал вечером, а на рассвете выступили в бой, начали снова наступление. Операция проходила хорошо. Как я и предполагал и был уверен, что результаты будут на радость всей нашей стране. На нашем участке трудности были, особенно первые три дня, а сейчас, когда прорвали его линию обороны стало немного легче. Враг особо крепкого сопротивления не оказывает, как только почует, что на фланге где-то не благополучно, спешит отойти. Не без трудностей пришлось и мне. Первые два дня лил дождь и снег, в траншеях было более чем на четверть воды, а вернее грязи. Несмотря на жаркий огонь врага, все были довольны вылезти из этой грязи с сигналом атаки. Сегодня наверное Москва опять будет нам салютовать, т. к. преподнесли неплохой подарок. Вечером я вышел из боя. Нам, Нинусь, с тобой везет. Твой Митька опять остался цел. Позавчера всю ночь дрались за одно важное село, которое являлось его опорным пунктом. Для освещения крайние хаты он поджог и нам было очень трудно зацепиться за крайние хаты. Когда зацепились за два крайних дома метров за 200, из-за хат вышел танк и буквально в упор дал два выстрела, в результате которых были убиты рядом со мной идущие командир роты и мой ординарец. Ординарец мой разорван буквально в клочья. Я остался цел, только немного оглушило, особенно в первый день были большие шумы в голове. Сейчас все благополучно. Дня три мне, наверное, дадут возможность отдохнуть. Будь, Нинуся, здорова и обо мне не беспокойся. Целую тебя и нашу детвору.