Нинусь, в получении пока возможен перерыв, т. к. почта от нас часто отстает где-то сзади, а если не отстанет, так где-то блуждает и путается в поисках нас. Если будут перерывы в письмах, пожалуйста, не беспокойся…

Без даты. Здравствуй, Нинусь. Пришел с линии буквально без ног и зашел на полевую почту, где мне Надя как раз дает письмо от тебя. Нинусь, мы деремся на шляхе, ведущем прямо в Киев. Продвигаемся успешно. Счастье меня не покидает. Я здоров. Целую.

16.12.1943 г. Нинуся! Не писал тебе почти месяц и такую чувствую большую потребность поговорить с тобой, что и передать не могу. Ты мне пишешь, что с почтой все благополучно, не так оно на самом деле. Не только я, но и все мы три недели не получали ни единого письма, в чем дело очень и очень непонятно. Вчера наконец вернулся в настоящую резиденцию и мне вручили 4 твоих письма, которым я, конечно, обрадовался, да и по содержанию они оказались вполне радостные… Не думай, Нинуся, и за это отрезок времени я всячески старался написать фактически и писал, но все это в силу складывавшихся условий перебиралось в сумке и в конечном итоге сегодня получил возможность написать тебе, так как сейчас самое главное знаю, что сегодня оно уже пойдет к тебе.

Нинуська родная, зачем ты мучаешь себя глупостями, о которых не нужно думать, в частности персоной которая приехала, и бросив семью, спуталась с официанткой. Нина, таких фактов очень и очень много с обоюдных сторон. Ведь сколько угодно фактов имеется в нашей среде, когда командиры получившие ранение, ложились в госпиталь, получали от жен, узнавших о ранении, в своих письмах от них отказывались и извещали о своем выходе замуж, предполагая их неполноценность по выходе из госпиталя, а ребята выжили, да в такой степени, что возвратились в строй и продолжают служить и крепко бить врага, а один ст. лейтенант Орешкин после такого письма от жены остался одиноким в полном смысле этого слова, завел переписку с совершенно незнакомой ему особой, потому что он не получал писем ни откуда. Он взял и написал письмо в г. Москву и адресовал «Главпочтамт, первой девушке, которой попадет письмо в руки» и вот уже несколько месяцев как эта переписка поддерживается самым активным образом. Я, считая по себе, рассуждал так, что эти факты, которые в этих условиях мы вынуждены наблюдать, что же касается себя, то мне нет оснований думать о новой семье, моя старая женка мне ближе чем какие другие.

В отношении семьи твоего заместителя нужно было сообщить раньше, т. к. навряд ли удастся побывать снова в Киеве. Могу сообщить только, что Киев крепко не пострадал, населения погибло порядочно, так называемый «Бабий Яр» заполнен трупами расстрелянных евреев, много украинцев и русских расстреляно, когда они прятались, не желая уходить с немцами из Киева. Особенно много, главным образом, бездетных и молодежь угнали в Германию.

В отношении нашего с тобой места жительства я сейчас окончательных решений не принимаю, да и глупо было бы их принимать. Буду жив этот вопрос уж как-нибудь разрешим, а сейчас не он является главным. Что же касается выезда вместе с мастерскими, то твердо решаю, что пока выезжать не следует. Я думал, что без меня ты другого решения не примешь. Наверное, ты осознала в свое время правоту моего совета в отношении выезда в Ростов, когда выслал тебе литер. Если мастерские выедут и ты станешь перед необходимостью быстро решить вопрос, то выезжай в Ростов, при всех положениях там не пропадешь.

…Хвалиться пока нечем, остаюсь здоров. Представлен снова к награде, что дадут не знаю. Целую.