Не от одного —
То ее не любит он,
То она – его.
А бывает на кону
И побольше счет:
Любят пятеро одну,
И наоборот.
Словом,
что ни говори,
А слепой судьбе
Ни к чему поводыри.
Знаю по себе.
Так ведется испокон.
Много лет назад
Я ведь тоже был влюблен
В нашу Рабият.
Я ходил за ней,
как тень,
И всегда молчал.
Начинал я с нею день,
С нею день кончал.
В сад, бывало, забреду —
Вор, ни дать ни взять:
Мне хотя б в ее саду
Дерево обнять.
И, на крыше притаясь,
Через дымоход
Я подслушивал
не раз,
Как она поет.
На несчастие свое,
Видно за грехи,
Начал я из-за нее
Сочинять стихи.
Матрешка
Перевод С. Сущевского
Я с вами хочу поразмыслить немножко
О кукле – обычной румяной матрешке,
В цветистой кофтешке, в узорчатой шали…
Земля – это шар, но есть атомы в шаре.
А в атоме есть и поменьше частицы,
Но могут и эти частицы делиться…
Здесь, впрочем, пора к знатокам обратиться.
Откроешь матрешку – другая матрешка,
И носик картошкой – и кофта в горошек.
А там и поменьше – одна за другою.
Все те же – румянец и брови дугою,
Все так же их шали повязаны туго.
Матрешки живут, защищая друг друга.
И старшая младшую холит и любит.
В матрешке – матрешка.
В частице – частица.
Грядущая жизнь – в предыдущей таится.
Так было, так будет! —
Запомните, люди!
Кукурузный чурек Забита
Перевод С. Сущевского
Наши дни давно минули.
А как будто бы вчера,
Коротали мы в июле
Вечера в родном ауле
С сыном старого Чора.
Мало сладкого испито,
Много всякого избыто,
Только дружбы – не избыть.
Ни за делом, ни за бытом
Мне Забита не забыть.
Рябоват, не вышел ростом,
Был он всем родней, чем брат.
Рад отдать, что ни попросим.
Долг несем – не хочет брать.
Поговорки сыпал просом:
«Сливки гостю —
Полной горстью,
Сам себе оставь обрат.
Добрым жить на свете просто,
Потому что нет добра».
Бедно жил, но, день встречая,
Не тужил наш старожил.
Будто устали не чая,
Рук, скучая, не сложил.
Обувь днем тачал сельчанам,
Ток ночами сторожил.
Мягкий днем, он поздней ночью
Был колючим, словно еж.
Всем, как будто между прочим,
Повторял одно и то ж:
– Коль мое, бери, что хочешь,
А народное – не трожь!
Помню, травы терпко пахли,
Смолкли птахи у проток.
А Забит лишь на порог,
И опять в руках папаха:
– Вечер лег,
Пора на ток.
– Ты присядь да пообедай, —
Как всегда ворчит Айшат. —
Так и в Мекку по обету
Перед смертью не спешат.
Растолкуй мне, много ль толку
До зари бродить по току,
Уходить в поля чуть свет?
В сакле хлеба только-только,
И толики лишней нет.
– Не избалованы ситным,
Нам знакома лебеда.
Пусть живем не очень сытно —
Не беда.
Зато постыдным
Хлеб наш не был никогда.
– Мне чужого и не надо.
Да с тобой не стало сладу.
Так, как ты бежишь на ток,
И на собственную свадьбу
Не спешил еще никто.
А Забит улыбку прячет.
– Дед сказал про свадьбы мне:
«Кто опаздывает – плачет,
Кто торопится – вдвойне».
Хороша зурна звучаньем,
А жена, Айшат, молчаньем.
Мгла легла,
Зовут дела.
И чем потчевать речами,
Ты бы хлеба мне дала.
– Начала я печь мичари[25],
Да, беда, недопекла.
Говорит народ обычно:
«Не прожарился испод,
В рот не взять чурек пшеничный,
Кукурузный – так сойдет».
Говорят, жене перечить —
Красным перцем черный перчить.
И Забит, не тратя слов,
Хвать сырой мичари с печки,
Со двора – и был таков.
Ночь промчалась, ночь кончалась.
Затуманилась вода.
Как сазан, в прудах качалась
Предрассветная звезда.
Тишина плыла над током.
Но, едва зашла луна,
Над потоком, как под током,
Резко вскрикнула желна.
И до срока в чаще дрока
Затрещала вдруг сорока,
Как сварливая жена.
– Неспроста не спится птице.
Знать, и мне дремать не след. —
Глядь – в кустах арба с пшеницей,
Обок – давний их сосед.