– Я подожду здесь, – сказал Дэл. – Выпью банку-другую пива.

Рут полагала, что тошнота, которую она испытывала, была не просто утренней дурнотой беременной, а точно так же служила проявлением тоски по дому, являясь результатом разницы между тем, что у нее имелось, и тем, чего она хотела. Рут медлила. Она наклонилась, чтобы погладить незнакомую собаку, провела пальцами по стеклу витрины аптеки, подняла с земли обрывок бумаги, который при ближайшем рассмотрении оказался смятой листовкой, рассказывающей о программе обучения медсестер в местном колледже, разгладила ее, поразмыслила и положила в карман. Рут всегда хотела стать медсестрой. После рождения трех младенцев, лечения их от простуды, перевязок их мелких ран она чувствовала себя уже наполовину медсестрой. Она посмотрела, как одинокий тарантул ползет по асфальту, прокладывая тонкую дорожку, и, глубоко вздохнув, медленно двинулась вперед.

Женщинам из ордена потребовалось некоторое время, чтобы найти нужную монахиню, но в конце концов сестра подошла к телефону.

– Все в порядке, Рут? Как дети?

Рут закрыла глаза:

– Все в порядке. Дело во мне. Я беременна.

Сестра издала радостный звук, и Рут успокоилась. Она могла рассчитывать на то, что сестра будет любить ее детей так же сильно, как и она сама.

– Поздравляю! – воскликнула сестра. – Рути, еще один ребенок! Какое благословение!

На линии раздался треск, а потом что-то взорвалось. Рут прижала кончики пальцев к стенке телефонной будки, чувствуя на стекле тепло пустынного солнца.

– Я хочу, чтобы этот родился в Колорадо, – призналась Рут. – Но я не могу себе позволить поехать.

Рут откладывала деньги в пустую банку из-под кукурузного пюре, спрятанную в дальнем углу кладовой, и эти три доллара семьдесят два цента были ее единственным секретом на свете.

– В консервной банке совсем мало денег? – Смех сестры был ярким, резким, как будто она знала что-то, чего не знала Рут. – Жаль, что я не могу помочь тебе привезти детей домой, Рут. Но, знаешь ли, обет бедности. А мама с Мано и так едва сводят концы с концами.

Рут знала, чего сестра не произнесла вслух. Ты сама приняла решение, которое привело к этому.

– Я не просила о помощи.

– Разве?

Незнакомый Рут мужчина ждал у телефонной будки.

– Я хотела бы найти работу, иметь собственные деньги, но Дэл не в восторге от этой идеи.

За годы их брака Дэл переменил несколько рабочих мест, сдавая карты в дешевых казино Вегаса. Это были не те казино с громкими именами, где за вечер после шоу Пола Анки[20] или Тома Джонса[21] можно было заработать на жизнь, а дрянные заведения, открытые в дневные часы, с пенни-слотами[22], рассчитанными на местных жителей, где прилив посетителей наступал в день зарплаты, а в покер играли с маленькими ставками. На шахте все пойдет по-другому, сказал он ей перед тем, как перевезти семью из Вегаса в Габбс[23].

– Сейчас тысяча девятьсот семидесятый год, Рути, – сказал Дэл, протягивая ей пиво и чокаясь с ней, как будто она была так же взволнована, как и он. – Новая работа на новое десятилетие!

– В Колорадо полно шахт, – заметила она.

Если они собирались покинуть Вегас, Рут хотела бы увидеть в окне заднего вида всю Неваду.

Дэл закатил глаза, но они все еще сверкали. Он притянул ее к себе и попытался протанцевать через всю кухню.

– Ты упускаешь главное, Рути. Это же капитальная удача. Магний – минерал будущего!

Незнакомец у телефонной будки начал проявлять признаки нетерпения.

– Разве он должен знать? – спросила сестра. – О твоей работе?

Рут попыталась представить себе мир, в котором у нее могла быть тайная работа. Это просто смешно. Невозможно. Сестра ничего не знала о мужьях и детях. О том, как семья всегда вокруг тебя, сверху и внутри. О том, как можно быть окруженной людьми, любимой и одновременно сокрушительно одинокой.