Кевин прикрывает глаза, и я снова начинаю говорить:

– Я всего лишь хотела проявить доброту. Знаю, ты мне не веришь, но это правда. Ты мой муж, и я имею право говорить тебе что-то приятное. Ты много работаешь, чтобы обеспечивать нас.

– Я недостоин тебя, Элли.

Мы оба знаем, что это так.

– Ну что ты, это я тебя недостойна, – лгу я.

Его веки приподнимаются, и я вижу несчастного, испуганного мужчину. Именно это раньше и действовало на меня. Он так извинялся и уничижался, что я не могла не простить его. Но тем самым я лишь позволяла ему продолжать ужасно ко мне относиться.

Кевин должен был быть моим защитником, моим миром – этого я хотела больше всего на свете. Наивная и полная надежд, я так жаждала любви, что готова была принять ее в любой форме.

– Не бросай меня, детка.

С большим трудом, но я проглатываю все рвущиеся из меня гневные слова и снова надеваю маску любящей жены. Не ради собственной безопасности, а ради малышки, играющей снаружи, ведь она обязательно услышит его крики через слишком тонкие стены.

Я беру лицо Кевина в ладони и смотрю ему прямо в глаза. Теперь этот мужчина вызывает у меня лишь страх и негодование.

– Никогда, – обещаю я.

– Хорошо, потому что иначе я умру, Эллс. Я умру, если ты уйдешь и заберешь с собой мою малышку. Я буду никем без тебя. Я уже никто без тебя. Я мудак, знаю, но я чертовски сильно люблю тебя. Я бы не старался так, не будь ты настолько идеальной. Боже, в тебе весь мой мир!

Он выдыхает и прижимается своим лбом к моему. Я чувствую запах водки и благодарю Бога за то, что сегодня Кевин грустит и сожалеет, а не ненавидит меня и не крушит в ярости все вокруг.

Я люблю свой школьный кабинет. Здесь я всегда счастлива.

В этом месяце я украсила комнату всем, что связано с Шекспиром: цитатами, картинами, декоративным кинжалом, пузырьком с водой и другими вещами, которые удалось отыскать в надежде заинтересовать мальчишек.

Их прошлая учительница была ужасной женщиной. Не думаю, что она любила эту работу, детей, школу или хотя бы саму себя… Так что теперь я пожинаю плоды.

Я сижу за столом, разбирая пьесу, которую мы проходим, когда раздается стук. Дверь открывается, и я вижу нашу директрису миссис Саймондс.

– Здравствуй, Элли, прекрасно выглядишь, – говорит она.

– Спасибо. Сегодня мы начинаем новый материал, я в предвкушении.

У меня есть причины улыбаться и прекрасно себя чувствовать. Предыдущая неделя прошла спокойно. Кевин работал больше обычного, довольный тем, что у него что-то получается, так что дома было тихо. Хэдли больше не падала, и ее рука уже выглядит гораздо лучше. Синяки на моем теле тоже успели сойти, и новых пока не появилось.

Кроме того, сегодня еще немного подросла сумма на моем секретном банковском счете. И это означает только одно: я еще на шаг ближе к обретению свободы.

– Что вы сегодня проходите?

– «Ромео и Джульетту», – отвечаю я с улыбкой.

Это одно из моих любимых произведений. На мой взгляд, каждый должен преодолеть некоторые преграды, чтобы быть вместе с другим человеком. Но в каком-то смысле я считаю, что всякая любовь обречена. Ведь в реальности жить долго и счастливо возможно далеко не всегда.

– О, великий Шекспир! Девочкой я всегда больше любила Бронте или Остин.

Я усмехаюсь:

– Я тоже, но «Ромео и Джульетту» точно будет интересно изучать.

– Согласна.

Миссис Саймондс – замечательный директор. Она справедливая, может посмеяться с ребятами, но при этом спуску никому не дает. Еще мне кажется, что она наполовину ведьма или волшебница, потому что у нее глаза буквально повсюду. Ничто не проходит мимо нее. Дети могут думать, что очередная шалость сойдет им с рук, но это не так.