Всё было отлично, пока однажды мой мозг не дал смертоносную команду самоуничтожения. Хотя кого я обманываю? Никакого «однажды» не было. Если бы со мной не произошла трагедия, лишившая меня вкуса жизни, всё протекало бы также превосходно, как и раньше. И потому нет смысла заговаривать вам зубы. Я расскажу всё начистоту. Вам захочется меня пожалеть – но лучше не стоит этого делать. Быть может, я вам стану неприятна, но и это безосновательно. Не знаю, чем вы можете помочь. Наверное, просто стоит послушать.

Вам будет неприятно то, что я вам скажу, но практически у всех учителей есть негласные клички. Они могут быть не такими обидными, как кажется на первый взгляд. И некоторые преподаватели рано или поздно догадываются о них или знают наверняка.

И вот здесь как уж поведётся – если на такую кличку реагируют с юмором, вполне вероятно, что через пару недель от неё не останется и следа. И всё гораздо хуже, если следует острая реакция на такие наименования.

«Сова» – потому что, смотря на всех широко распахнутыми глазами, наша учительница биологии умудрялась немного посапывать и даже засыпать. Это выяснилось однажды, когда кто-то из ребят решил задать ей вопрос и наткнулся на спящего с открытыми глазами преподавателя. Шум в классе разбудил её, и чтобы успокоить учеников, она заухала точь-в-точь как сова.

«Буратино» – нет, не из-за длинного носа. Однажды на уроках труда мальчишки строгали сказочных персонажей. А сам трудовик изготовил Буратино. Но его нос оказался раза в два длиннее, чем это было задумано папой Карло.

«Ролтон» – сами понимаете за что – за волосы. Когда долговременная укладка с её щадящими химическими растворами вытеснила химию, педагоги направились в единственный в нашем городке салон красоты. Эта учительница стала первопроходцем в мире современной моды. Её осветлённые макаронинки привлекли так много внимания со стороны старшеклассниц. «Ролтон!», «Ролтон!» – зазвучало во всех углах школьных коридоров, где собирались группки уже взрослых девчонок. Слыша это, учительница музыки от души смеялась. А через пару дней некоторые восьмиклассницы уже сами ходили с итальянским блюдом на голове.

Почему мои сверстники давали клички? Что сказать… Учителя – это те люди, которые заставляли их меняться. Учили быть толерантными к тем, кто слаб или чем-то отличается от них. И, наверное, любые просчёты и перемены в личности самих педагогов, от коих ждали постоянства и совершенства, воспринимались болезненно и вызывали бурлеск шёпотков и смеха.

Людмила Ивановна и Татьяна Александровна не вызывают у меня желания дать им клички.

Решая со мной тесты ЕГЭ, они не побуждают меня задуматься о своей значимости. А я не жду от них совершенства. И наше взаимное безразличие порождает взаимоуважение.

Хотя, насколько мне известно, когда я ещё ходила в школу, а не находилась на надомном обучении, у них всё же были клички.

Там, где стоят парты и влажная тряпка у доски попахивает скопившимся в ткани мелом, где, как незыблемая традиция, раз в сорок минут звучат звонки, Татьяна Александровна не устаёт объяснять ребятам основы жизни. Порой вместо грамматики она рассказывает истории и ситуации, где человечность одного спасает жизнь другому. И за такое чрезмерное увлечение моралью её прозвали Занудой. Когда она излагает эссенцию, самую основу прозвучавшей истории, её праведную глубинную мысль, густые смольные брови Татьяны Александровны сливаются в единую тёмную полосу. Её лицо принимает трагический вид. Все морщинки подтягиваются к чёрным глазам. Но никто никогда не посмел назвать её как-нибудь иначе, когда столько звериных сходств имеет это выражение лица.