Так и познакомилась Вера с Иваном. Весь вечер они ходили вместе за ручку, поглядывая на Таню, как она там справляется одна. Время близилось к полуночи, Народ потихоньку расходился по домам. Кто из других деревень, тоже пошли пораньше. Праздник закончился, завтра чуть свет работать надо.

Девчонки тоже засобирались домой. В сопровождении своих кавалеров, а Таня даже двоих, пошли к Катиному дому. Попрощались, пожали ручки и разошлись. Девчонки быстренько захлопнули калитку, и начались вопросы-распросы-рассказы. Какое там спать! Каждая хотела выплеснуть все, что рвалось наружу.

Во дворе стоял столик, который вечером затащили с улицы. Катина мать заботливо поставила крынку молока, половину каравая хлеба, да по куску оставшегося пирога. Знала, что девки с гулянья придут поздно, есть захотят. Увидев все это великолепие, девчонки сразу почувствовали, как они проголодались. Прихлебывая поочередно молоко из крынки, заедая его хлебом, каждая хотела рассказать подругам как знакомились, что говорили.

Потом забрались на сеновал. Лежали на свежем, душистом сене, укрывшись с головой одеялом от комаров и продолжали разговоры, пока сон напрочь не сморил сначала одну, а потом и других.

Внизу под поветью мать загремела дойницей. Она пришла убирать скотину. Петух закукарекал во всю прыть, извещая, что утро наступило, вставать пора. А вставать-то как не хотелось. Но сколько дел впереди. Разлеживаться некогда.

Подружки быстренько подбежали к кадушке с водой, ополоснули свои сонные лица и сон убежал прочь, испугавшись холодной воды. Вера с Таней поклонились хозяевам, поблагодарили за доброту к ним, попрощались и скорее домой. Даже туфли надевать не стали, босиком по росной траве. Бегом, бегом, дорогой даже про вчерашнее не вспоминали.

Верка забежала домой. Быстренько скинула свое счастливое платье, переоделась в рабочее и скорее на ферму. Солнышко то вон как высоко, Мать, наверное, коров еще доит, стадо не видно чтоб выгнали. А телятушки ее изревелись. Есть хотят.

Мать уже закончила с дойкой, перешла к телятам, которые плакали и не понимали, почему о них сегодня забыли. Тут и Верка подскочила. Обняла мать, счастливо рассмеялась. “Ой, мамонька, хорошо то как.– Потом подбежала к телятам, – Счас, счас, мои хорошие. Исти счас будем. Какая у вас мамка, шалапутная, загулялась. Счас, накормлю”. Она что-то еще бормотала ласковое, понятное только ей да телятам.

Мать смотрела на свое детище и не могла налюбоваться, надышаться на нее. И в кого она такая уродилась у них, маленька да удаленька. И все то у нее в руках горит, любое дело спорится. Вдвоем они справили все дела и отправились домой. Дорогой Вера не стала ничего рассказывать, хотела рассказать все дома.

А уж дома, за столом дала волюшку. Тараторила без умолку, перескакивая с одного на другое. Единственное хорошо поняла мать то, что девонька ее встретила своего кавалера и была счастлива. Она и порадовалась за дочку, и горько стало, что какой-то Иван появился, и кто знает как дальше Бог даст, заберет их родненькую, единственную навсегда из дома родного. И останутся они со своим Федором как два сыча.

“Буде, буде тебе, угомонись. Вишь сердечко то выскочить готово. Охолонись. Скоро отец придет полдничать, ты больно то ничего не бай, а то еще возбухать начнет. Я ужо сама его уболтаю”, – проговорила мать. Она знала, что Федор уж больно горяч бывает. Лучше к нему потихонечку подходить. Да ведь и нет пока ничего. Не больно сватов заслали.

Время шло, лето в разгаре, работа с утра до ночи. Верка все время вспоминала тот праздник в деревне. Вспоминала, как Иван держал ее за ручку, заглядывал в глаза и улыбался. А по ночам потихоньку, чтоб не услышала мать, плакала в подушку.