! – повторил Ромка с интонацией, как в известном юмористическом диалоге: "Вчера были очень большие раки, но по пять…"

"Да, он меня ещё и поддерживает. Битый небитого везёт!"

Кирилл ожидал – и боялся! – увидеть измученного, подавленного ребёнка, которого непонятно как утешать, а встретил прежнего Ромку, которого непонятно зачем утешать. Психология страдальца оказалась слишком далека от этого одиннадцатилетнего Человека. Он, наверное, просто не знал, как её на себя примерить… потому и не примерял. Он был бы круглым двоечником в школе нытиков.

Человечек всем своим видом демонстрировал: "Ну, что! ну, так тоже бывает… Приятного, конечно, мало – но всё равно куча новых впечатлений. Разве не так? Жизнь вообще интересная штука!"

Раненый мальчишка развлекался. Три несочетаемых слова… Но он развлекался.

Он охотно и с интересом объяснял смысл всех своих приспособлений, словно это была его личная достопримечательность. Так постоянные клиенты "качалки" хвастаются наращенными мышцами. Он же стал теперь целым миром, Гулливером, к которому лилипуты что-то там приделали, живой планетой, на которой вовсю шло строительство и ремонт. Ему самому всё это было и странно, и любопытно.

– …А вот видишь, там из ноги торчит такая спица и к ней грузик привешен… вон посмотри с той стороны… да, это на неё моя нога надета. Во-от… пиццу мне в ногу вставили!

– А там, где бинт – там что, ещё и рана у тебя?

– Типа раны. Там просто кость сломанная торчала, – спокойно пояснил Ромка.

– Крови много было? – зачем-то спросил Кирилл, поёжившись.

– Не-е, не очень много. Вот Данил – он, говорят, много крови потерял… – Ромка вдруг многозначительно поднял палец. – Если видишь на себе кровь, не бойся: может, это просто Бог прихлопнул на тебе комара.

– Сам придумал? – удивился Кирилл.

– Типа того.

Вся неслабая активность шустрого Ромки перенеслась теперь на руки, туловище и голову. Нижнюю его половину как будто заколдовали, заморозили, окаменили, обездвижили. Для его же пользы. Верхняя жила своей жизнью, словно бы совсем отдельной – абсолютно противоположной. Это была просто какая-то обезьянка! Специальная перекладина над койкой, за которую Ромка то и дело цеплялся руками, "карабкался", только усиливала ассоциацию.

– Осторожно, не сломай себя дальше… ты и так уже сломанный, – напоминал Кирилл. – Это королю Карлу Безумному в XV веке казалось, что он – стеклянный сосуд, и он очень боялся: ведь заденут и разобьют нечаянно! А ты хоть и не король и не стеклянный, но ты же на растяжке.

– Да. Вот если б можно было так на время самому из себя выйти!.. – мечтательно сказал Ромка. – Или отстегнуть ноги. Как-нибудь так подшутить над кем-нибудь, а потом вернуться. И, когда сестра зайдёт, лежать с таким невинным видом, моргая: мол, чё это вы на меня так смотрите, а? сами же видите, что я уж то-очно не мог этого сделать! А ещё!.. А ещё была бы это такая антигравитационная кровать! классно было б полетать. Хоть мир сверху посмотреть. Не скучно было бы лежать! Лежишь так – и путешествуешь… Ну, а если бы… была б здесь гитара, я бы хоть играть учился – и время бы вообще с пользой прошло.

– И с какой бы песни начал?

– Ну-у, уж со "Звезды по имени Солнце", конечно. Мы же все с неё родом.

– Как это?

– Да так: все гитаристы со Звезды по имени Солнце свалились, – объяснил Ромка и, подумав, добавил. – А чтоб с неё свалиться, надо сначала до неё добраться.

Кирилл показал ему большой палец.

Самое поразительное, что Ромка едва ли задумывался про себя: "Я сильный! Я мужественный!" Жизнь задала ему взрослый экзамен, но замаскировала под уличное происшествие. А "Происшествие" – от слова "прошло". То, что