Собрав вещи, ведьмы перебрались в съёмное жильё – маленькую однокомнатную квартиру на окраине города. Но Анелия верила, что справедливость восторжествует и, уходя из большого нового дома, ласково провела ладонью по калитке.

- Мы ещё вернёмся. Все вместе – я, Лаурин и наша девочка.

Судебные приставы вздрогнули от стука и недоуменно уставились на открывшуюся дверь, которую они только что опечатали. Чертыхаясь, мужчины вернулись обратно, злобно поглядывая на улыбающуюся ведьму.

Анелия не опускала руки. Она писала прошения на имя короля и Верховной ведьмы, искала новых адвокатов, тратя собственные сбережения. Женщина не обращала внимания на отвернувшихся знакомых и утешала Лилею, когда ту начали задирать в школе. Поддерживала подругу и Купава, которая, вопреки всем «добрым» советам, не бросила девушку. А больше никто не помог Дамаскинским. И не потому, что у них не было родственников. Они были, но в среде ведьмаков родственные отношения не ценились. Сравнительно крепкая связь наблюдалась между родителями и детьми и то до определённого момента. В мире ведьм куда больше дорожили коллегами, друзьями, соседями – теми, с кем виделись каждый день и проводили всё своё время. Знакомые Анелии, которые раньше всегда здоровались и охотно общались, сейчас… нет, не отвернулись, они затаились и выжидали. Не отворачивались, но и не помогали. Дамаскинские остались одни.

Лилея, выросшая под колпаком родительской любви, была слишком юная и ранимая, и такое отношение для неё стало ударом. Она скукоживалась, видя злое любопытство в глазах тех, кто буквально вчера заглядывал в рот, рассыпаясь в комплиментах. Девушка на всю жизнь запомнила, как после школы забежала в булочную и тот самый пекарь, который когда-то дарил им сдобу, теперь выставил её вон.

- Уходи! Не распугивай клиентов! Ко мне заходят уважаемые люди.

Остальные покупатели следили за происходящим с каким-то нездоровым интересом, даже не делая попыток защитить ведьму. Она сунула деньги в карман и вышла на улицу, глотая рвущиеся наружу слёзы.

Лилея практически не выходила из квартиры и поражалась матери, которая вопреки всему держалась. Анелия не перестала ухаживать за собой и выглядела идеально. Каждый день она укладывала волосы в аккуратную причёску, надевала чистое платье и наносила капельку духов на мочку уха и межключичную впадину. На столе была простая еда, но неизменно сервированная. Когда Лилея в сердцах отбросила вилку, не справившись с пересушенным куском мяса, и крикнула:

- Это всё из-за отца! Он виноват!

Анелия впервые в жизни отвесила ей оплеуху.

- Никогда! Никогда, слышишь? Не смей винить отца! Я с ним рядом сорок лет и он ни разу не сделал ничего запрещённого! Твой отец – талантливый учёный и удачный делец. Думаешь, ему не завидовали и не строили козни? Всегда! И каждый раз твой отец выходил победителем... Сейчас нам не повезло, но всё изменится. Я верю в это! Фамилия Дамаскинских будет обелена!

Лилия горела от стыда.

- Прости, мама.

Ведьма сурово посмотрела на неё.

- Не уподобляйся толпе. Она подобна собаке: на кого хозяин укажет – на того и тявкает.

Девушка не могла смотреть матери в глаза. А та протянула чистые приборы.

- Запомни, дочь! Нас ломают не люди. Мы ломаемся сами, когда опускаем руки. Помнишь Безумную Раину? Она пережила страшное горе – смерть ребёнка. Не знаю, что может быть хуже… Но вместо того, чтобы с мужем разделить эту утрату, она отстранилась ото всех и погрузилась в своё горе. Посмотри, что стало с этой ведьмой! Ничего, кроме жалости и брезгливости, она не вызывает, - Анелия встряхнула дочь за плечи, принуждая заглянуть в глаза. - Любое горе можно пережить. С любым врагом можно бороться. Нельзя только одного – опускать руки и плыть по течению жизни безвольной щепкой.