- Это какое-то недоразумение. Я уверена, папу завтра же отпустят.

Увы! Отец не вернулся. Взволнованной Анелии, явившейся в полицию, объявили, что её муж занимался запрещённой магией, а лавку и лабораторию закрыли до выяснения всех обстоятельств.

- Враньё! – так уверенно заявила ведьма, что арастир вжал голову в плечи, но быстро опомнился.

- Это решит суд.

Анелия Дамаскинская стояла перед ним худенькая, хрупкая, но уверенная в своей правоте.

- Моего мужа подставили завистники. Это клевета.

- Следствие выяснит, - откашлявшись, прохрипел мужчина.

И следствие началось. Близких и знакомых таскали на допросы, расспрашивали, путали, пытаясь поймать на лжи. Анелия с холодным достоинством слушала вопросы арастира и уверенно отвечала на каждый. А для юной Лилеи это оказалось испытанием. Она словно попала в кошмар и каждый день надеялась, что вот-вот проснётся, и всё будет по-прежнему. Илью тоже вызвали, он вернулся из полиции, подрагивая от волнения, о чём-то долго шептался с Анелией, успокаивал Лилею, а вечером отправился на учёбу в Баранган.

Запрещённая магия – эта магия на крови, на жертвах. Она считалась самым страшным преступлением, и ведьмаков, перешагнувших эту кровавую черту, ждало суровое наказание и общественное порицание. В городе на Дамаскинских теперь косились, если и здоровались, то украдкой, сквозь зубы. Все страховались и ждали окончания расследования. Всю весну их дом не покидали люди в форме. Лилея уже сбилась со счёта, сколько раз её допрашивали. То ласково, прося довериться и обещая помощь, то откровенно грубили, называя соучастницей, после чего девушка рыдала, крича, что ни в чём не виновата. Она не привыкла к такому отношению. Всю жизнь Лилею баловали и берегли, а сейчас смотрели как на ничтожество. Арастиры не сомневались в виновности Дамаскинского и искали доказательства его злодеяний.

- Вы были у отца в лаборатории?

- Да.

- Чью кровь он использовал?

- Ничью. В лаборатории не было крови. Только травы и минералы.

- Как же!.. - хмыкал мужчина в форме.

Лилея сжималась под чужими обвиняющими взглядами, толком не понимая, что от неё хотят, в чём обвиняют, и выдыхала, только когда рядом была мама. Анелия Дамаскинская с таким ледяным достоинством встречала арастиров, что те отводили глаза, теряя решительный настрой и желание надавить на ведьму. Но что может одна женщина против целой системы?

Расследование длилось всю весну, и в тревене состоялся суд. Анелия не верила в вину мужа, даже когда зачитывали приговор.

- …Лаурин Дамаскинский признан виновным в незаконной деятельности и применении запрещённой магии… И приговаривается к пожизненному заключению с конфискацией имущества, материального и интеллектуального. Своё заключение Лаурин Дамаскинский будет отбывать в шахтах Дамн Мохолонг.

В этот момент сердце Лилеи оборвалась. Дамн Мохолонг - это смертный приговор! Шахты на далёком севере буквально высасывали жизнь из своих пленников. Обычные люди сгорали за месяцы, а маги и ведьмаки, попавшие туда, вместо двухсот-трёхсот лет проживали от силы двадцать!

- Я не виноват! – закричал Дамаскинский. – На моих руках нет крови! Нет!

- Приговор вступает в силу в зале суда.

С этими словами судья захлопнул папку и удалился. Вокруг зашумели: пришедшие на заседание горожане обсуждали приговор и реакцию зельевара, Анелия что-то говорила адвокату, Лилея плакала, наблюдая, как конвоиры уводят бледного отца. Но постепенно звуки стихли и зал опустел. Дамаскинские последними вышли из здания. Спешить им было некуда, ведь дом забрали, счета в банке закрыли, а лавки вместе с зельями и разработками отца передали Баранганскому ковену.