– Простите? Вы хотите, чтобы я поехала на пять лет в деревню?

– Не в деревню, нет. В сельское поселение. Или в рабочий посёлок, посёлок городского типа. Там очень прилично: пятиэтажные дома, центральное отопление, газ.

Полина окончательно оторвалась от телефона.

– Понимаю, предложение неожиданное, но решать надо быстро, – Наталья Константиновна продолжила вербовку. – Средства из бюджета выделены, желающих полно. Сейчас ещё можно выбрать, а потом только Урал и Сибирь. Плюс подъёмные. Плюс зарплата, опыт. Опять же жильё бесплатное. И через пять лет, как сказал Борис Феликсович, вы – редчайший специалист.

До Полины дошло – надо бежать. Судя по настойчивости министерской дамы, желающих возрождать село нет. А судя по комментарию профессора, он лично заинтересован в вербовке: интерн в обмен на дотации для кафедры. С него станется. И к разговору с Артёмом надо подготовиться. Полина поднялась.

– Простите, пожалуйста, я не поеду. Предложение интересное…

– Так и знала, – перебила её Наталья Константиновна, – никакого патриотизма. Денег мало? Да миллион – это месячный бюджет больницы на двести койкомест! А в программе столько на человека выделяют, – заскрежетал отодвигаемый стул, дама поднялась. – Вот что, Борис Феликсович, пока дотаций не ждите.

Профессор подскочил.

– Полечка, это действительно редчайший опыт. Вы сейчас хороший диагност, а в полевых условиях станете звездой.

Полина замахала руками.

– Нет-нет, вы не поняли. Я не против деревни, я замуж выхожу. Я не могу бросить мужа сразу после загса.

Наталья Константиновна снова улыбнулась:

– Так если он врач, давайте и его в программу впишем. На два миллиона развернуться проще: машину возьмёте, хозяйство. Родителей к себе перевезёте.

Полина схватила рюкзак. Чем дольше слушала, тем больше склонялась согласиться. Если не ради свежего сельского воздуха, то хоть ради дотаций для кафедры. Спас телефон – она может опоздать к Артёму. Надо спешить.

– Простите, пожалуйста. Можно я пойду? Я позвоню, если что.

Полина сгребла буклеты.

– Конечно-конечно, ознакомьтесь. Родителям покажите, жениху. Вот моя визитка. До первого июня время есть. Если передумаете, звоните. Здесь есть мой мобильный.

Полина взяла картонный прямоугольник: бежать, пока не передумали. И выскочила из кабинета пулей.

Окна Полининой комнаты выходили во двор, поэтому она не видела того, что видел её папа. Всеволод Михайлович курил на балконе вторую сигарету за раз. Так он делал редко, в минуты крайнего волнения. Сейчас волнение зашкаливало, он раздавил сигарету о дно чугунной пепельницы и вытащил из пачки третью. Внизу, под балконом, Артём Исаковский, сосед и вечная безответная любовь единственной кровиночки Полюшки, целовался с юной нимфой. Наталья Дмитриевна ахнула.

– Ты ей сказал?

Всеволод Михайлович мотнул головой – нет.

– Чем она занята?

– Платья меряет. Даже утюг попросила. Да она сроду сама не гладила! Может, с ума сошла?

– Не с чего с ума сходить, она ж ещё ничего не знает.

Наталья Дмитриевна приобняла мужа.

– И что делать? Потеряем же её. Видел, что она из института притащила?

Всеволод Михайлович кинул взгляд на валяющиеся в комнате брошюры про «Земского доктора». Он сурово погладил жену по руке.

– Не поедет она туда. Ладно, зови.

Наталья Дмитриевна ахнула – зачем? Всеволод Михайлович пригладил седеющую голову.

– Узнаем, почему наряжается.

– По-о-оль! Полюшка! – тут же пронеслось по квартире и ближайшим улицам.

Внизу, у подъезда, Артём Исаковский оторвался от юной нимфы, засунул её в машину и, встряхнув чубом, взглянул наверх. Всеволод Михайлович предусмотрительно присел и теперь наблюдал действия Артёма через еле приметную щель. Наталья Дмитриевна каждый раз его шпыняла починить балкон, потому что в щель задувал снег. Но лишиться стратегического наблюдательного пункта Всеволод Михайлович не мог, потому ремонт балкона саботировал.