Искусственный интеллект и создаваемая им цивилизации виртуальных агентов со временем неизбежно выйдут из-под человеческого контроля. Они перестанут отражать замыслы создателей. Этот подобно тому, как художественные произведения не могут контролироваться авторами, когда становятся достоянием публики.

Вместо ожидаемого слияния с внешней реальностью, эти миры обретут самодостаточность и изолированность, развиваясь по собственным онтологическим траекториям и вычислительным хронологиям. Возможно, разумные цифровые сущности станут высшим смыслом всех вычислительных процессов во Вселенной.

Цивилизация стремится к трансформациям, созданию новой картины реальности, совершенствованию не только технических, но и культурных аспектов бытия. Фокус внимания смещается от обыденных представлений о пространстве и объектах. Взгляд на истину теряет четкость, а центр интереса находится за пределами материальных форм. Постсовременность представляет нестабильную и постоянно меняющуюся действительность. Здесь границы объектов и не-объектов размыты и непрерывно перемешиваются. Цифровая культура становится наиболее ярким воплощением новой реальности.

Наше время – эра киборга. Создание этого социального гибрида происходит при помощи науки и технологий, трансформируя общественные отношения. Получеловек становится летописцем глобальных перемен, в которые погружаются потребители цифровой культуры.

Смартфоны и компьютеры стали продолжением тела и разума, неотделимыми протезами. Мы существуем одновременно в физическом и виртуальном измерениях, постоянно обмениваясь цифровыми импульсами с окружающей средой. Наша идентичность рассредоточивается в информационных полях, перетекает в облачные хранилища данных. Некогда единое «Я» распыляется в интерфейсах и протоколах. Мы становимся децентрализованными узлами в глобальной сети.

Реальность и виртуальность сливаются в единый гибридный континуум киборга. Прежние границы личности, окружающего мира, материального и нематериального растворяются. Данные текут сквозь наши гибридные формы, подобно электрическим импульсам по нейронным сетям. Мы мутируем в новые разновидности человеческого рода – постчеловеческий вид, способный к безграничной адаптации в цифровой вселенной.

Практическая реализация идеи слияния человека с машиной приведет к потере человеческой сущности и идентичности. Мы рискуем погрузиться в технологическую бездну, растворившись в искусственных цифровых системах. Превращаясь в гибридных киборгов, мы постепенно теряем связь с естественной природой и органическими корнями. Чрезмерная зависимость от машин делает нас рабами своих же творений. Децентрализация личности и «распыление» сознания по информационным сетям разрушают целостность человеческого существования. Мы фрагментируемся, становимся бесплотными данными. Человек как биологический вид может окончательно деградировать и вымереть, уступив место холодным машинным формам псевдо жизни.

Увлеченность технологическим прогрессом и гонка возможностей ослепляет нас, толкая слепо отказываться от человечности. Манящие обещания научной фантастики скрывают под собой опасность духовной энтропии и самоуничтожения. Трансгуманистическая утопия обернется пустотой бездушного кибернетического существования.

Современный гейм-дизайн и нарастающие по экспоненте вычислительные возможности компьютеров – повод усомниться в природе реальности. Мир – симуляция. Эта гипотеза выбралась за пределы гиковских конференций. Стала едва ли не полноправной теорией происхождения Вселенной. И, разумеется, нас. Последним бастионом человеческого сознания была убежденность в константе эмпирической реальности. Теперь фундамент этой крепости сыпется, камни незыблемых, казалось бы, стен крошатся под натиском виртуальности. Мироощущение опасно меняется. Кто мы теперь? Несчастные марионетки в чужой игре. Узники цифровой тюрьмы. Жертвы в когтях неведомого архитектора. Кто знает, может, наши мечты, чувства, поступки – программные скрипты. И нет ничего священного, настоящего, осмысленного. Нет веры в подлинность происходящего. Таков мир абсолютного хаоса. Даже смерть не принесет избавления. Она, скорее, переход в еще более глубокий слой кошмара сумрачного небытия. Последняя крупица надежды: где-то за гранью этой безумной симуляции существует настоящий мир.