Лингвистов, исследующих вербальную манипулятивность в политическом дискурсе, интересуют способы осуществления управления сознанием и поведением отдельных людей и масс в политической сфере, в ситуациях, когда политик хочет добиться в ней определенного результата. Они обращаются к рассмотрению речевых стратегий, тактик и языковых средств, которыми пользуются политики для навязывания адресату своих политических представлений, для осуществления контроля над его сознанием.

К основным речевым тактикам манипулирования в политическом дискурсе можно отнести тактику гиперболизации, утрирования, компрометации, выведения оппонента из себя и т. д. Данные речевые тактики представлены многочисленными речевыми приемами, с помощью которых достигается желаемый прагматический эффект и осуществляется целенаправленное речевое манипулирование. К таким приемам относятся отвлечение внимания от основной проблемы, прогнозирование негативных последствий, подтасовка фактов, уклонение от ответа, прием фальшивой аналогии, навешивание ярлыков и оскорблений, прием инсинуации, построение высказываний с намеренно допущенными смысловыми лакунами, провоцирующими адресата на «заполнение» этих лакун и прочие. [Паршина, 2004б; Быкова, 1999; Ермакова, 2000; Шейгал, 2004].

Одним из эффективных манипулятивных речевых приемов в политическом дискурсе И.В. Самарина считает использование в текстах политиков структур политического мифа [Самарина, 2004а], поскольку он относится к числу скрытых феноменов и слабо опровергается массовым сознанием. Миф повторяет закодированное в глубинах памяти сообщение, не требует дополнительной информационной обработки и глубоко воздействует на сознание [Барт, 2000]. Структура политического мифа включает в себя четыре составляющие: эсхатологическое запугивание масс, предъявление массам персонифицированного «образа врага», предъявление массам персонифицированного «образа героя», использование архаической символики (трансформированные образы отца и матери в виде образов государства и Родины) [Самарина, 2004а].

В работах по исследованию политического дискурса можно встретить большое разнообразие приемов речевого манипулирования – от паралогических речевых приемов и нарушений постулатов (максим) общения до стилистических речевых приемов [Сорокина, 2016]. Для осуществления приемов речевого манипулятивного воздействия в политической коммуникации активно применяется большой арсенал разноуровневых средств языка и разнообразные способы их употребления в соответствии с заданной манипулятором целью, экстралингвистическими факторами, ситуацией общения, жанровой принадлежностью политического дискурса, его формы (устной или письменной, диалогической или монологической) и т. д. Выбор из имеющегося набора языковых единиц каких-то конкретных единиц и их особая актуализация в дискурсе дают манипулятору возможность контролировать подачу информации, навязывать адресату желаемое представление и мнение, вызывать определенную эмоциональную реакцию и мотивировать его к нужным манипулятору действиям [Гудина, Электронный ресурс].

В политической коммуникации необычайно важным инструментом власти для структурирования той «действительности», о которой идет речь, является выбор конкретной вербальной оболочки мысли, определенный выбор слов и выражений [Синеокая, 2012]. Существует целый ряд лингвистических явлений разных уровней языка, используемых политиками чтобы завуалировать свои истинные цели и обладающих сильным воздействующим потенциалом – например, политические метафоры, эпитеты, номинализация, эллипсис, особая интонация и другие речевые приемы воздействия на сознание реципиентов [Синеокая, 2012; Самарина, 2004б]. Разные исследователи выделяют разные наборы этих языковых единиц, а также отмечают, что речевое манипулирование часто осуществляется с помощью конвергенции фонетических, грамматических, семантических и прочих средств [Горло, 2004; Виноградова, Электронный ресурс].