Эта чудовищная, губительная ситуация существовала десятилетиями, отчасти существует и до сих пор. Так сбылись и продолжают сбываться слова Евангелия: беззаконие власть имущих привело к отчуждению, к «охлаждению любви» среди народа.

Проблема официальной патриотической риторики была не только в неискренности. Во всех речах казенные любители родины максимально избегали слова «русский», подменяя его политкорректными «российский» и «россиянин».

Эти вполне невинные слова получили в 90-е и 2000-е самую дурную славу, прежде всего из-за косноязычного Ельцина, который начинал свои гротескные выступления знаменитым «дорогие россияне». Для многих слово «россиянин» до сих пор ассоциируется с его пьяной физиономией. Упоминаний о русском народе и русской культуре максимально избегали. Чем же так не угодил власти ее собственный народ?

Тому было сразу несколько причин. Во-первых, на идеологический вакуум 90-х общество ответило всплеском национализма на всех уровнях – от интеллектуалов вроде Головина и Дугина до уличной молодежи. Власть банально испугалась националистов – и не зря. Ведь национализм был одной из основных причин распада СССР и той кровавый оргии, которая началась на его развалинах. Видя неонацистский угар в Прибалтике, Украине и Грузии, чиновники новой России хотели избежать того же на своей территории. Страшная война в Чечне, поставившая страну на грань распада, началась именно под знаменами национализма. Правители ельцинской эпохи жили за счет разграбления России, и мысль о том, что их «экономическая родина» окажется поделена между этническими полевыми командирами, пугала их не на шутку.

К тому же многие из них, да поначалу практически все, были выходцами из советского аппарата власти, хоть и предавшими свои коммунистические убеждения. Тем не менее одна из основ красной идеологии – интернационализм – была глубоко вшита в их сознание.

Отсюда рождалась логичная, казалось бы, реакция – всеми силами избегать конфликтов на расовой почве. С одной стороны, подавлять национальные чувства среди русского большинства, с другой – всячески поддерживать самосознание прочих народов страны. Чтобы те, не дай Госдеп, не почувствовали себя «угнетенными».

Госдеп тут упомянут не просто так. Описанный выше образ действий прекрасно ложился на американскую «новую этику», которая в те годы уже набирала силу. Согласно идеологии постлиберализма, именно меньшинства – носители истины. Они должны иметь обширные привилегии перед большинством, запятнавшим себя угнетением. Российская власть 90-х была колониальным проектом США и очень долго работала по прямым указаниям из Белого дома. Так идеи американских левых были шизофреническим образом пересажены на русскую почву.

Кто же противостоял в те годы казенщине? Во-первых, те самые националисты. Они громко объявляли о своем русском патриотизме, вот только патриотизм был специфический. Я не мог понять в те годы и не могу до сих пор – как может даже не патриот, а любой русский человек восхвалять Гитлера и делать себе татуировки со свастикой? Для меня это прямое оскорбление моей русской национальности, ибо никто не убил столько русских людей, как немецкие фашисты.

Этот лжепатриотизм, конечно же, был ничем не лучше чиновничьей лжи. В своей классической манере дьявол заставлял нас выбирать из нескольких зол, якобы противостоящих друг другу, а на деле сообща работающих против истины.

Забавно, что, по многим свидетельствам, ультранационалистические движения вроде тех же скинхедов и NS/WP финансировались (и финансируются) из того же прекрасного государства за океаном, что создало и саму постсоветскую власть.