Когда у Дарьи с Николаем народились дети, Мария жила в их семье. Николаю сложно было и самому-то себе признаться в ревности. Он долго считал – уж их-то Мишаню с Сашулей бабушка любит больше других внуков. И вот уж горькое разочарование испытал, выяснив, что точно так же полагают все ее дети!

Николай смотрел на маленькие, слабые руки Марии, представлял ладонь ее сжатой в кулак и не верил, что и оно такое по размеру – тещино сердце. Слабое, ма-а-аленькое… Как же в этом кулачке хватает места для всех?!

Приехав к Анечке, Мария удостоверилась, что внучка решила покончить со ставшим ей ненавистным замужеством. Супруг, фактически бывший, отказывался это пони мать. Устраивая пьяные разборки, он, как и предсказывал Николай, осмелился поднять руку на бабушку. Но поднял… и опустил. Неизвестно, какими словами она воздействовала на него, однако же вскоре Анечка развелась, и страшный период в ее жизни благополучно завершился.

– Верно говорят – чужую беду руками разведу! – воскликнул Николай.

Дарья обидчиво возразила:

– С чего чужую-то? Внучка ведь!

Мария вернулась.

Николай любил вечерние беседы с ней. Будто сказку, слушал рассказы о чурапчинском богатыре Кытаанахе, что значит сильный, крепкий. Ни в косьбе, ни в борьбе не было ему равных, а двух-травного тельца мог нести на плечах несколько верст. Вот от кого происходил род Марии. От прадеда Кытаанаха унаследовала она свою потрясающую силу – но силу не мышц, а нрава.

Сиротой Машенька осталась в раннем детстве. Ее взяла к себе хорошая большая семья. Приемные родители любили девочку, как кровное дитя, и до самого отрочества не слышала она от них ни дурного слова, ни окрика… А потому только до отрочества, что едва чуть повзрослела, началось время великого голода и, когда съедены были все ремни, подошвы торбазов и шкуры с дверей, погибла семья. Да, вот так – погибли все, кроме Маши и маленькой Розы – самой близкой под руги на всю жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.