А еще в шкафу на терраске хранилась туба – футляр для чертежей, довольно тяжелый, сделанный из какого-то непонятного металла, матово отливающего радужным блеском. На крышке (ее можно было нащупать по едва заметному шву) было три странных знака на манер скандинавских рун.

Маленького Колю всегда разбирало неуемное любопытство узнать, что там, в этом футляре, но сколько он ни пытался, открыть его не мог. Когда он попросил отца открыть его, тот рассмеялся и сказал, что сам не знает, как это сделать, что вещь эта чужая и он должен ее скоро отдать. После этого разговора Колино любопытство достигло предела. На скоро покончив с уроками, он занимался этой тубой, вертел ее и так и эдак, но крышка упорно не открывалась. В одно время у них гостил Сережа – сын тети Нади. Вдвоем они возились с этой тубой, пытаясь открыть ее, но все бесполезно. Наконец, Николка попросил помочь Валеру.

– Далась вам эта труба. Там просто папины чертежи наверняка, зачем вам?

– Валерик, ну пожалуйста, попробуй открыть, мне интересно же, что там такое, вот и Сереже интересно, ну попробуй, ну пожалуйста, что тебе стоит, а то папка сказал, что кому – то отдать ее должен и мы никогда уже не узнаем, что там.

Николка пристал к брату, как банный лист, буквально изводил его своим нытьем, так что Валера все же согласился. Он внимательно осмотрел тубу, повертел ее в руках и задумался. Потом он поставил ее на пол. «Держи крепче и строго вертикально» – сказал он Коле. Затем он крепко зажал знаки на крышке одновременно тремя пальцами.

– Жми на крышку, что есть силы – сказал он. Коля надавил сверху обеими руками. Неожиданно крышка сама с легким щелчком слегка подскочила к верху. В тубе оказался толстый рулон чертежей, выполненных на кальке ярко – голубого цвета. Валера вынул рулон и развернул его на полу.

– Ну что, голова садовая, я же сказал тебе, что чертежи… тут все на немецком языке… и что это за штуковина, на что похоже, как думаете?

– Если одну тарелку накрыть другой, будет похоже, – сказал Сережа.

– Точно. Знаки какие – то и на каждом листе видите в штампе – Аннанербе, чтобы это значило? Ладно… ну что, Никола, успокоился? А теперь уберем – ка все это обратно.

– А я видел такую штуку, – сказал Сережа.

– Какую такую, где видел?

– Мы с мамой ходили в Фомкино за молоком осенью и видели такую штуку. Она похожая была, как здесь и большая очень, висела над полем.

– И что?

– Ничего. Повисела и улетела. Очень быстро.

– Фантазер ты, Серега, ладно, ты, Ника, смотри у меня, не говори папе, что мы открывали ее, понял?

– Понял – тихо ответил Коля.

Дня через два Коле снова захотелось уже самому открыть футляр, но ее в шкафу не оказалось и он подумал, что папа отдал ее кому-то, как и обещал.

III

Евгений Августович лукавил, когда сказал Коле, что не знает, как открыть тубу. В августе 1945 года он находился в командировке в Германии, а точнее в Тюрингии, в Пенемюнде, в составе одной из групп специалистов, направленных туда для изучения возможностей восстановления технологии производства ракет ФАУ2.

Сотрудников его группы разместили в одном из изрядно потрепанных английской бомбежкой эсэсовских особняков. Работали в помещении бывшего конструкторского бюро. Как ни странно, рабочие места немецких проектировщиков – столы, кульманы, даже готовальни с набором чертежных инструментов – все было в целости и сохранности.

Через два дня к ним зашел коренастый, плотного телосложения майор – артиллерист лет тридцати.

– Королев, – отрекомендовался он, – занимаюсь стартовыми комплексами ФАУ, точнее, тем, что от них осталось, мда… наша задача любыми путями попытаться все это дело восстановить. Работа осложняется полной неразберихой в оставшейся технической документации… союзники основательно пошерстили ее, так что, если вашей группе удастся, как говорится, что – то нарыть в этом плане, прошу сразу ко мне. Среди вас, надеюсь, кто – то знает немецкий?