Бегут мальчишки и щенки,
     и бабы обсуждают участь
Мою, – и воины идут,
     во шрамах и рубцах, калеки,
Красавицы, что в Страшный Суд
     сурьмою будут мазать веки, —
Цветнолоскутная толпа
     середь России оголтелой:
Глазеть – хоть отроду слепа! —
     как будут человечье тело
Пытать и мучить, и терзать,
     совать под ребра крючья, пики…
Не плачь, не плачь, седая мать, —
     их только раззадорят крики…
Солдат! Ты совесть потерял —
     пошто ты плетью погоняешь?..
Я Крест несу. Я так устал.
     А ты мне Солнце заслоняешь —
Вон, вон оно!.. И снег хрустит,
     поет под голою пятою!..
Под Солнцем – лебедем летит!..
     Да, мир спасется Красотою:
Гляди, какая Красота!
     На ветке в куржаке – ворона,
И снега горькая тщета,
     что жемчуг, катит с небосклона,
И в створках раковин полей —
     стога – замерзлым перламутром,
И лица ясные людей —
     что яблоки! – холодным утром!..
О Солнце! Мой любимый свет!
     Тебя Я больше не увижу.
Мать, ты сказала – смерти нет…
     А Лысая гора все ближе…
Мать, ты сказала – смерти нет!..
     Зачем же ты кулак кусаешь,
Хрипя в рыданьи, в снег браслет,
     волхвами даренный, бросаешь?!
Ну вот она, Гора! Пришли…
     Кресты ворон кружат над нами.
Волос в серебряной пыли
     Марии Магдалины – пламя.
Пришли. Назад не повернуть.
     Я Крест Мой наземь опускаю.
Так вот каков Голгофский путь:
     от края радости – до края…
Мать, ты сказала – смерти нет…
     Глянь Мне в глаза. Да без обмана.
…Какой сочится тихий свет.
     О мать. Ты светом осиянна.
Прости Меня. Ты знала все.
     Теперь Я тоже это знаю.
Скрипит телеги колесо.
Прости меня. Прости, родная.

Снятие со Креста

Милые… Вы осторожней Его…
Руки свисают…
Колет стопу из-под снега жнитво —
Я-то – босая…
Прядями ветер заклеил мне рот.
Послушник юный
Мертвую руку на плечи кладет
Рельсом чугунным…
Снежная крупка во щели Креста
Ватой набилась…
Что ж это я, чисто камень, тверда?!
Что ж не убилась?!..
Как Магдалина целует ступню,
Жжет волосами…
Тело скорей поднесите к огню,
Шубой, мехами,
Шалью укройте, – замерз мой Сынок!
Холодно, Боже…
В наших полях и мертвец одинок.
Холод по коже.
Как кипятком, ветер потный мой лоб
Снегом окатит:
Тише!.. Кладите сюда, на сугроб —
Места тут хватит:
Я постелила рядно во полях,
Где недороды,
Где запоют, клокоча, во лучах
Вешние воды…
Вытянул руки-то… Спи, отдохни…
Ишь, как умают…
Пусть над костром, в матюгах солдатни,
В кости играют…
Что ты?! Пусти, узкоглазый чернец!..
Мне в рот не тыкай
Снег!.. Я живая… Еще не конец,
Слезы – по лику…
И неподвижно Спаситель глядит
В небо святое,
В небо, где коршуном Солнце летит
Над пустотою.

Псалом второй

Господи, восстань в силе и славе Своей

Меж звезд и облаков

Меж морей и людей

Меж камней и железа

Меж яви и снов

Меж корон и венцов

Меж стальных кандалов

О восстани что спиши ты душе моя

На чужом берегу

На краю бытия

На сыром крупнозерном колючем песке

Где волна ледяная лижет ноги тоске

Боже мой

В любви шире руки раскинь

Ты всего лишь сарма

Ты всего лишь полынь

Ты емшан та степная родная трава

Я Тобою лицо утирала едва

На ногах устояв чуть жива чуть дыша

Ты мне родина

Ты золотая душа

Голомянкой Ты в толще Байкала скользишь

Ты великая боль

Ты великая тишь

Боже мой

Ты Собою весь мир озари

Где жила и любила

Свет идет изнутри

Вся монгольская синь

Лазуриты воды

Да на ней отпечатаны наши следы

Мой Господь вот Байкал Твой вот Хамардабан

Вот костер и огонь от шелонника пьян

И сидим мы вдвоем над последним костром

И молюсь я Тебе

Умолкающим ртом

И молюсь я Тебе

Сердцем как решето

Запахнувшись плотней все в заплатах пальто

И молюсь я Тебе все сильней и сильней

Господи не уходи поживи средь людей

Господи не покинь

Ни царей ни зверей