Уезжала Вера из Зеренды без сожаления. Она уже знала, что существует та злая сила, для которой нет ничего святого, и от неё сбегала Вера в другой город, чистый и аккуратный, где процветают благополучие и справедливость, где у жителей нет нужды никого проклинать.

А через год после её отъезда скоротечно умер Кирилл, старший сын Аллы Ильинской. Умер этот добрый мальчик в больнице, где он три дня страдал от болей в бедре, а его мама все эти три дня находилась рядом с ним и уговаривала сына терпеть боль, как терпел боли комсомолец Павка Корчагин.

Этими ночами Алла вспомнила Веру, свою бывшую соседку по площадке, в совете которой она так нуждалась, но в её квартире жила уже другая семья. Недолго прожила Алла после смерти своего старшего сына. Она умерла от ракового заболевания, а её младший сын подрос и сменил свою мужскую ориентацию на женскую. Ильинский Анатолий, любимец легкомысленных женщин, рано овдовел, но о его дальнейшей жизни наша история умалчивает, наверное, живёт себе и в ус не дует, но может быть и иначе.

Вера рассталась с Зерендой, со своими подругами, и боль разлуки покрывалась пониманием, что она спасала свою семью. По дороге в Шантюбе через окно автобуса видела женщина заснеженные безбрежные поля, её завораживали застывшие на морозе леса, а Женя, худой и злой, покорно сидел с ней рядом, придерживая Катюшу, спящую на его коленях.

«Я справлюсь. Я сильная и терпеливая». Это была та мантра, по которой Вера готовилась быть счастливой.

Переезд в шахтёрский посёлок Шантюбе осуществился, как по мановению волшебной палочки. Это придавало уверенности в том, что переезд на новое место семьи Лебедевых был вполне логичным и правильным! Прошлое зачёркнуто, а будущее, в котором Веру непременно ждало счастье быть женой и матерью, стартовало в настоящем.

Здравоохранение в Шантюбе можно было без опасения выставлять в Москве, на ВДНХ. Каждая служба медсанчасти имела одну общую цель: качественно и своевременно обслуживать население шахтёрского посёлка. Нагрузка на персонал была строго дозирована, переработки не допускались, а любая задержка на работе расценивалась как нерадивость сотрудников, к тому же оплачивался труд медработников очень достойно.

Веру приняли на работу в больницу рядовым врачом, но её зарплата втрое превышала зарплату райпедиатра в Зеренде. Конечно, в конце трудовой недели Вера уставала, но эта усталость компенсировалась приятным отдыхом в кругу семьи. Магазины, кулинарии, семейные столовые предлагали жителям посёлка свои качественные услуги, облегчая женщинам домашний труд.

Выйдя из комсомольского возраста, Вера уже не утруждала себя общественными нагрузками. Её хорошие отношения с коллегами не переходили в дружбу, потому что горечь расставания с друзьями в Зеренде охлаждала её сердце.

Работать на личный авторитет не было и нужды, с кем тут будешь соревноваться, если у каждого имелись свои конкретные задачи, и теперь Верина добросовестность не мешала благополучию семьи.

Как новоприбывшему врачу, Лебедевой была выделена благоустроенная квартира в центре Шантюбе, правда, на пятом этаже и без лифта, но для Веры это была не просто квартира, а сказка.

Вскоре и Женя устроился дробильщиком руды на обогатительную фабрику. Он хоть и с трудом, но привыкал придерживаться трезвой жизни, а иначе было нельзя. Работников, не умеющих выпивать только по праздникам, быстро распознавали и выгоняли из шантюбинского рая. Хорошо напиться во время трудового отпуска не возбранялось, а даже советовалось онкологами как эффективное средство профилактики последствий контакта с радиоактивной пылью. Женя получал достойную зарплату, и все заработанные деньги отдавал Вере, чтобы та не загружала его домашними проблемами.