– Катька, ешь кашу без фокусов! – ворчливо проговорила Вера и добавила для острастки: – Если будешь за столом баловаться, то я буду кормить тебя, как тётя Лариса своего сынишку!

Угроза подействовала мгновенно. Катя послушно доела остаток каши и побежала играть в зал.

– Вера, кто такая тётя Лариса, упоминание о которой так положительно влияет на ребёнка? – полюбопытствовала Мила.

Вера приостановилась с суетой на кухне и с удовольствием перевела разговор на приятные воспоминания о Ларисе, своей школьной подруге, которая приезжала с трёхлетним сынишкой погостить прошлым летом.

С её приездом кухня Лебедевых превращалась в камеру пыток для затравленного едой мальчика, который каждое божье утро объявлял голодовку своей маме. Как можно было не есть такую аппетитную кашу, сваренную по особому рецепту Ларисиной бабушки, Вере было совершенно непонятно, но мальчик не ел. Он перед каждой ложкой с кашей упрямо закрывал свой рот руками, словно ему предлагалось сжевать живого таракана. Но эта реакция протеста на Ларису не действовала, она профессионально впихивала кашу сынишке в рот, а потом начинала читать ему инструкции по принятию пищи.

– Алёшка, открой рот и спрячь руки за спину… а то свяжу… Хорошо, а теперь открой рот… ещё шире открывай… вот и хорошо. Жуй кашу без фокусов, потому что она вкусная! Давиться кашей не советую, а то гулять не пойдёшь!.. Молодец, ведь можешь, если хочешь. Прожевал, теперь глотай. …Проглотил? Хорошо. Опять открываем широко рот… жуём …и жуём с аппетитом! Так… что ты скривился?.. Если вырвешь, получишь добавки! …Вот и хорошо. Запомни, мама печётся о тебе, это очень вкусная и полезная каша, она с морковочкой.

Надо отдать должное Ларисе, ибо манная каша, приготовленная ею, была такой воздушной и аппетитной, что сама просилась в рот, а каша, которую на скорую руку варила Вера, отличалась разнообразием консистенции и вкуса.

От этих летних воспоминаний настроение Веры заметно улучшилось, и этой переменой тут же воспользовалась Мила в своих интересах.

– Верочка, ну что тебе стоит погадать мне на блюдце ещё раз? …Ну и что, что ещё утро? Я уверяю тебя, что в этом нет ничего предосудительного. Где это написано, что нельзя вызывать духов утром? Духи всю ночь с нами болтали, и почему бы им не продолжить общение и сегодня после завтрака?

Вера молча убирала со стола, мурлыкая себе под нос песню: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…»

– Кстати, о древности, – перебила её Мила, – помнишь, у Пушкина: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали…». Ты не думаешь, что если есть крещенский вечерок, то почему бы не быть и утру на Крещение… Послушай, как это красиво звучит. «Раз, в Крещенье, рано утром девушки гадали» … Нет-нет, я не коверкаю Пушкина, боже упаси, я его поэтически приспосабливаю под сложившуюся ситуацию. Вера, пойми, духам умерших знаменитостей самим хочется поговорить с живыми людьми, а они знают то, что не знаем мы. Неужели ты не понимаешь, как это важно для меня?! А ещё подругой называешься! …Но я не обижаюсь, а прошу, помоги! Пусть духи скажут мне только одно: знакома ли я с моим будущим мужем или нет? Я бы не забыла задать этот судьбоносный вопрос, если бы Розочку смех не разобрал в самый неподходящий момент, и дух Чехова не обиделся и не замолчал. …А сегодня как всё удачно складывается, Женя ушёл в кочегарку, а Катя может поиграть у Людмилы. Верочка, ну, пожалуйста.

В последнее время Мила только и говорила, что о замужестве. Выйти поскорее замуж стало её диагнозом, который имел специфические симптомы, такие как субфебрилитет на почве затянувшегося девичества, бессонница и потливость ладоней. Никто из коллег не выражал Миле сочувствие, хотя порой она выглядела очень больной.