Во второй раз чудо произошло так реально, что Вера с восторгом рассказывала о нем всем знакомым и друзьям.

Это произошло, в период разгула январских морозов. Вера везла из Викторовки в поселок Мирный деревенские гостинцы, которые передали внукам родители Жени. Гостинцы были упакованы в четырех сумках. Эти тяжеленые сумки женщина могла протащить только на шесть шагов вперед, и то, в два захода.

Поздним вечером поезд из Кокчетава подъехал к небольшой станции, что находиться в сто километрах от Караганды и в десяти километрах от поселка Мирный. Вера вполне логически выбрала более короткий путь к дому, поэтому она вышла на этой станции.

Ни ночь, ни сорокоградусной мороз не пугали женщину, ибо она очень соскучилась по мужу и детям. Спрятав в придорожные сугробы, перевязанные шпагатом сумки с салом, сливками, копченым мясом и свежей выпечкой, женщина отправилась на поиски телефона.

Вера очень надеялась на телефонную связь, по которой планировала вызвать Женю с машиной на помощь. Машина к тому времени была на ходу и стояла в гараже при доме.

Снег обнадеживающе звонко поскрипывал под ее ногами. Населенный пункт, что расположился при железнодорожной станции, состоял из четырех домиков, барачного типа. В окнах этих глинобитных землянок горел тусклый свет электрической лампочки.

Уже в первом доме ей сообщили, что телефонная связь будет только завтра, а, может быть, к концу недели. Проситься на ночлег к чужим людям Вера не осмелилась бы даже под угрозой смерти.

Выйдя на дорогу, она перетащила свои четыре сумки на обочину и, как уселась на одну их них, так и сидела, периодически поглядывая на часы. В полночь мороз стал просто нетерпимым, а с Верой медленно замерзали ее четыре неподъёмные сумки. Мысли о смерти заставили ее вспомнить слова Сафонова, сказанные при их первом знакомстве: «Надо покаяться, пока не поздно». Только теперь она поняла смысл этих слов.

«Поздно каяться – это значит, что после смерти каяться уже бесполезно».

Тишина в ту ночь стояла звенящая, наверное, от холода. Вера положила руку в варежках на отмерзающие коленки и стала себя искусственно успокаивать, глядя на звезды, которых высыпало видимо-невидимо.

«Звездочки, ясные, звезды прекрасные, что вы храните в себе, что скрываете? Звезды хранящие мысли глубокие, силой какою вы душу пленяете?» …

Но Лермонтовские звезды не пошли на сближение с замерзающей в одиночестве женщиной и хладнокровно улыбались ей свысока. Разочаровавшись в звездной поэзии, Вера решила серьезно поговорить с Богом.

– В евангелии написано, что если попросить тебя с верою, то ты исполнишь любую просьбу. Как просить с верою то, что нереально? Уже двенадцатый час пошел. Мороз не даст мне просидеть и полчаса на этих сумках, а их я никогда не брошу, в них продукты питания для всей семьи. … Выхода я не вижу, его просто нет и не может быть. Осталось только попробовать проститься с жизнью … или попросить Тебя с верою?

Вера покрутилась на сумке и подняла руки в варежках к небу: «Нет у меня другого спасителя, кроме тебя, мой Бог. Спаси меня или я просто замерзну здесь, на краю дороги насмерть. Моя жизнь в твоих руках».

Сказав это с той верою, на которую была только способна, Вера почувствовала себе так покойно, что захотелось спать. Ее вновь стали радовать звездные хороводы вокруг луны, похожей на круглое лицо купчихи, и даже мороз, пробирающий сквозь одежды мороз, не нарушал ее душевного равновесия.

В степи завыли волки. Нет, Вере не показалось, где-то неподалеку выли дикие звери. Тут женщина вскочила в испуге.

– Что я делаю? Я замерзаю насмерть и ничего не делаю?! Надо ведь что-то предпринять! Но что?