— Тогда что это? Фотошоп? Или она не стояла перед тобой на коленях? — стреляет в очередной раз. Сколько у нее боевых-то? Я ведь без бронежилета.

Собираюсь с мыслями. Думаю, как рассказать все так, чтобы звучало убедительно. Ну не поверит Диана в то, что девчонка сама на меня вешалась и сама себя предлагать пришла. Не знает она, как в военных лагерях бывает, когда каждый себе кусок жизни урвать пытается и принимает любую эмоциональную вспышку за великую любовь. Выставил я младшего лейтенанта из своей спальни некрасиво и думал, мы все забудем, а она дальше пошла. Ну ничего, я еще ей устрою сладкую жизнь, как пробка вылетит из моего отряда.

Мое молчание Ди истолковывает по-своему, вынося приговор без суда и следствия.

— То-то и оно, — поджимает губы, сдерживается, чтобы не разреветься.

— Все было не так, как ты думаешь, — дурацкая фраза, но других в моем арсенале нет.

— Не придумывай ничего, — произносит с такой усталостью, будто весь мир тащит на своих плечах. Разжимает мои пальцы, освобождаясь. — Я завтра подам заявление на развод. Вещи заберу позже.

Диана выходит из машины и, не попрощавшись, сбегает.

4. Глава 4

Сердце в крошево. Душа на лоскуты разорвана. До моей машины три парковочных места, а кажется — километры, которые я преодолеваю с большим трудом. Руки дрожат, да что там руки, все тело пробивает, так что едва попадаю по нужной кнопке на ключе сигнализации.

Сажусь в салон и сразу же завожу машину. Холод собачий, не удивлюсь, если заболею под Новый год.

Я ведь знала, что он приедет. Что встретит с работы и устроит допрос. Андрей предсказуем в своих действиях. Только моя реакция сбоит. Я-то думала, что встречу его с гордо поднятой головой в понедельник, ткну этими фотографиями злосчастными и уйду ровной походкой, а получилось, что сбежала, как трусливая девчонка, которая не смогла справиться с обидной правдой.

Боль разъедает. Меня будто в грязи выволокли, от которой не отмыться теперь.

«У меня никого, кроме тебя нет», — до сих пор стучит в ушах. Я даже на мгновение поверила, взгляд у Андрея потерянный был. И я тоже растерялась. Столько сил ушло, чтобы в руках себя удержать. Хотелось на шею броситься, обнять, поцеловать, как раньше. Мы много напортачили, ругались часто в последнее время, подобравшись к очередному кризису в отношениях. Я думала, что этот месяц, который он проведет дома, вместе проведем. А оказалось, что он предпочел в другой забыться. В девчонке какой-то совсем, она молоденькая, личико почти детское, как только в горячую точку взяли.

Из горла вырывается истошный крик. Падаю лбом на руль и реву. Истерика захватывает. Я как многозарядная бомба — взрываюсь каждый раз, стоит увидеть фотки перед глазами. Они, как назло, очень часто мелькают. И я снова плачу. Думала, слез не осталось, всю неделю рыдала, а их еще столько, что захлебнуться хватит.

Навзрыд. Пока всю боль не выплачу. Я ведь сдалась, почти сдалась. Если бы он меня обнял, не смогла бы сопротивляться. Это когда со стороны смотришь, кажется, что все так легко и человека можно просто вычеркнуть из жизни. А когда нужно девять лет выбросить, уверенность трещит по швам.

Пока Андрея не было, все как-то легче воспринималось: и грядущий развод, и будущее одиночество. Но стоило появиться, как я сломалась окончательно. Этот взгляд его еще… Умеет же смотреть прямо в душу. Меня когда-то этот взгляд и покорил, Андрей безошибочно определил мою боль и залатал рану.

Кажется, это в прошлой жизни было. Меня тогда парень бросал, некрасиво бросал, прямо посреди парка. Было лето, жара невыносимая, я в открытом платье и с душой нараспашку — ну кто в восемнадцать может быть озлоблен на мир? Толком и не помню, что Володя мне тогда говорил. Ерунду какую-то, что он со мной был только потому, что папа-генерал мог от армии отмазать. А потом ему повестка пришла, и все посыпалось. Я думала, он меня на свидание пригласил, чтобы последние дни перед службой вместе провести, но все вышло наоборот.