«Насчет Родины ты слишком ошибся адресом, капитан» подумалось Макарову, но совершенно беззлобно, ибо огромная радость наполнила его душу: он увидит Мишель и детей! О своей настоящей, далекой и недоступной Отчизне, если он и не думает в настоящий момент, то лишь потому, что память о ней никогда не уходит из сознания, она всегда рядышком. Но лучше к этому не прикасаться, ибо это живая и острая боль, которая может когда-нибудь разорвать сердце. Так же, как и мысли о жене Елене, дочери Кате и о сыне, которого он до сих пор так и не увидел.

Капитан сделал довольно большую паузу, видимо прохожие и уличный шум мешали ему говорить. Наконец они наткнулись на полупустое кафе, где заняли маленький столик на двоих, и Молье перешел к изложению основной части предстоящего задания.

– По нашим сведениям на территории Марокко уже месяц находится агент немецкой разведки по кличке Марс, очевидно, он инспектирует местную шпионскую сеть Абвера. Мы наблюдали за ним вблизи и издали, как могли, но для нас здесь он совершенно не интересен. А вот сейчас стало известно, что Марс отправляется во Францию, а вот это уже серьезно, если нам удастся увидеть, с кем он будет там встречаться, мы получим немецких агентов в Париже, многие из них нам, к сожалению, пока не известны. Вот вам его фотография, постарайтесь хорошенько запомнить это лицо. Когда будете покидать гостиницу, сожгите. Хранить при себе такие вещи не стоит. С вами на теплоходе будет наш человек, все остальные инструкции – у него. Он сам подойдет к вам. Пароль: «мы случайно не встречались с вами в Сфаксе? Ваш ответ: вряд ли, я был там, но только проездом». Все. Прощайте, Макаров!

Теперь он снова становится поручиком Макаровым: так решил Пешков. Лучше всего маскироваться под самого себя, заметил Зиновий, по себе знаю. «Это в Марокко страховой агент был хорошим прикрытием, а во Франции, где ты прожил уже довольно долго, много знакомых и сослуживцев, знающих тебя как русского поручика, вот и оставайся им. Увидишь, так будет намного проще». Перед тем, как отправиться в гостиницу, Владимир прошелся по мелким лавочкам, где сувениры и всякая всячина, идущая как подарки из Африки. Детям он купил игрушки, а Мишель янтарные бусы. При одной мысли, как он будет одевать их ей на шею, у него зашумело в ушах; возможно, подскочило давление. В одном крошечном магазинчике он пришел на помощь мужчине, изучавшему курительные трубки – продавец наотрез отказывался понимать его английский. За два часа до отплытия он уже расположился в каюте парохода и немного осмотрелся среди пассажиров. Прав был, безусловно, майор Пешков; проходя по одной из палуб мимо разношерстной мужской компании, он был встречен дружными возгласами: «О! Да это же наш поручик! Владимир, давай к нам!» Это возвращались в Европу бывшие легионеры, в основном русские. Среди них Федорцов и Шмага, с которыми он вместе служил в Тунисе еще в далеком двадцать первом, а также несколько знакомых по турецкому Галлиполи. Отслужившие срок контракта, многие с ранениями и заслужившие мизерные пенсии, они теперь намеревались поселиться где-нибудь во Франции, им известно, что там много наших. Но, оказывается, так думают не все. Федорцов заявил о своем намерении ехать в Берлин. Он повторяет известную всем новость, давно переставшую быть ею, о том, что в Германии намного лучше, чем во Франции, с работой и жильем. Владимир дал ему свой парижский адрес, напишешь, как устроишься, может действительно там так хорошо, а мы об этом не ведаем.

Их корабль прошел Гибралтар и уже поворачивал к Малаге – первой остановке на своем маршруте, – как к поручику обратился коренастый широкоплечий мужчина, чрезвычайно загорелый и поэтому выглядевший довольно молодо. Макарову показалось, что он уже его где-то видел, причем совсем недавно. Он заговорил на английском, совершенно безупречном; поскольку речь шла о погоде, то Владимир не особенно вслушивался в его слова. Он ожидал услышать пароль и боялся его пропустить, поскольку, не будучи слишком силен в этом языке, пытался заранее составить правильный отзыв. Пароля все не было, и он вопросительно взглянул не столь неожиданного собеседника.