Весь следующий день начала ждать Андрея с самого утра.

Боялась отойти на полчаса, чтобы не пропустить эту секунду, когда раздастся звонок…

День тянулся изнуряюще долго. Наступил вечер.

19 часов. Его нет.

20 часов. Его нет.

21 час. Его нет.

22 часа. Его нет.

23 часа. Его нет.

– Пора ложится, доченька. Завтра напряженный день.

Пошла в свою комнату. Легла. Как завтра идти на свадьбу, ловить вопросительные взгляды… Что могло случиться? Вдруг не отпустили с работы… Или поезд сошел с рельс… Или самолет разбился… Я же не знаю, как он добирается сюда.

Родители о чем-то переговаривались за дверью. Положила подушку на ухо, чтобы не слышать ничего.

И вдруг… тихий стук. Села на кровати. Прислушалась. И сквозь оглушительные удары сердца опять тихий стук. Вскакиваю, включаю свет. Взгляд на часы – без пяти минут двенадцать. Как обещал!

Вылетаю в гостиную.

– Приехал!

Переполох. Одеваются, прикрывают покрывалом тахту с постелью. Отец пошел открывать. Я за ним.

Ну, наконец-то!!!!

Стоит во всем бежевом, со светлым чемоданом у ног и с огромным букетом гладиолусов метровой длины. Кроваво-красных. Приехал на такси из Днепра.

Смотрю на него глазами родителей. Особенно мамы… Для меня красивее его мужчины нет на всем белом свете. Викинг. Волосы русые, глаза голубые, подбородок мужественный, нос прямой… Рост – метр восемьдесят пять. Косая сажень в плечах, что бы это ни значило. Мастер спорта по морскому многоборью.

Но мамин идеал совсем другой. Темноволосый, кареглазый, как отец, и главное – с высшим образованием. Черт бы побрал это образование.

Целый час его мыли, кормили, поили, вели светские беседы, пока я изнывала от томительного желания остаться с ним наедине. И вот эта минута настала.

- Ну, идите спать, дети,– сказал отец.

И мы зашли в спальню, закрыв за собой дверь.

Легли на разные кровати – две полуторки стоят рядом, моя и сестры. И секунд десять лежали не шевелясь, слушая дыхание друг друга. Потом одновременно стремительно протянули друг к другу руки, столкнулись ладонями, переплелись пальцами. Я не поняла, как матрас оказался на полу, а мы на этом матрасе. Никаких преград больше не существовало»

Восемь месяцев назад.

В последнем письме Андрей сообщил, что писать в армию ему больше не надо, письмо уже не застанет его. Числа тринадцатого он будет дома.

Поэтому когда перед ноябрьской демонстрацией Людмила Князева подбежала к их группе и, пошушукавшись с Розалиной Михайловной, убежала, Геля не придала этому никакого значения. Даже, несмотря на торжествующий взгляд, который Людмила бросила на Гелю. Эти взгляды уже Гелю не удивляли. Бешеное обожание какой-нибудь персоны у Людмилы сменялось тихой ненавистью к этой же персоне с регулярной периодичностью. Геля уже пару раз проходила через эту дичь.

Когда к ней подошла однокурсница Лариса со словами « Тебя можно поздравить?», Геля совершенно спокойно спросила «С чем?»

– Так Людкин брат вернулся….

И тут Геле пришлось призвать на помощь все свое самообладание

– А… Ну да… Пусть с семьей побудет…– произнесла она с великодушной улыбкой, мысленно употребляя много всяких других слов в адрес убежавшей сестры брата. Одно из самых безобидных было слово «дрянь»!

Придя домой после демонстрации Геля, естественно, помылась, накрутилась, накрасилась, и сидела в своей комнате, прислушиваясь к телефону, как «дура с чистой шеей».

Андрей не позвонил.

Хорошо, что Алла уехала на праздники к родителям. И Геле не надо было реагировать на ее сочувственные взгляды и утешения.

А что взгляды были бы, Геля не сомневалась. Еще бы. Два года ждать парня из армии, ни с кем, можно сказать, не поцеловавшись…