– Лукас! – пока Элиза вставала, какой-то мужчина с забавными усами бежал своими тонкими ноженьками за псом, примерно таким же, как и он, ростом, а затем пристально стал рассматривать девушку. – Извините, – весь запыхавшийся, он принялся вымаливать прощение, положив руку на сердце, – Лукас убежал, пока я разговаривал с рыбаками.

– Создаётся впечатление, – девушка стряхивала с себя пыль, – что, если бы я кричала на французском, мне бы помогли быстрее.

– Вы француженка? – спросил мужчина с лицом ребёнка и усами девственника.

– С чего вы взяли?

– У вас, – указал на головной убор художника, – «французская» шапочка, – почесал затылок.

– Это берет! – прикрикнула Элиза и, ухватившись за ручку чемодана, пошла дальше, читая адрес в пригласительном.

– Постойте! – мужчина продолжил преследовать девушку. – Вы приезжая? – собака, чья морда вся была в крошках, также побежала следом за нами. – У меня своя гостиница, – махал руками в обратную сторону. – Могу сделать скидку на проживание.

– Какую? – не подавая виду, что Элизе очень лестно, она злобно поглядывала на усатого.

– Двадцать, – заметил, что её грозная мина на лице всё никак не проходит. – Тридцать! – был готов сдаться. – Пятьдесят процентов! – замер на месте.

– Договарились, – она подошла к мужчине и пожала ему, улыбающемуся, руку.

– Когда я смогу заселиться?

– К сожалению, все номера заняты, – увидев, что девушка была готова уходить, он произнёс: – Но завтра утром Вы сможете занять свою заслуженную кровать!

– Хорошо, – Элиза, счастливая, вытащила из сжатого кулака пригласительное и показала усатому. – Вы не знаете, где это?

– Удивительно, – посмотрел на него растопыренными глазами. – Вы там сегодня будете?

– Да, – испуганно посмотрела. – А что такое?

– Это закрытое мероприятие, – почесал нос, – для туристов из Парижа, приехавших на неделе. Видимо, не только я решил, что Вы из Франции, – усмехнулся.

– Закрытое, – Элиза задумалась. – Это лестно.

– Лестно, пока кто-нибудь из туристов не ударил Вас по голове и не забрал последние деньги, – они решили идти дальше. – Вы знаете, – ускорил шаг, – эти приезжие! – Элиза в недоумении смотрела на него, пока собака виляла у её ног. – Столько мороки с ними: засели, проведи, пригласи, напои, – вздохнул, – а в ответ лишь центы – пора брать рыбу покрупнее, – поглядывал на неё. – Не бери в голову!

– Я и не думала, – посмеивалась, поправляя берет.

– Кристофер Коллин, – остановившись, протянул руку.

– Элиза Гроен, – пожала руку и, опомнившись, спросила: – Вы тоже приезжий?

– С чего ты взяла?

– У Вас не голландские имя и фамилия.

– Правда? – прикинулся дурачком. – А я и не знал! – продолжил ходьбу, ускорив шаг. – Пойдём, – махнул рукой, подзывая к себе.

Казалось, что Кристофер Коллин из тех людей, которые ненавидят остальных за строчку на странице паспорта в графе «национальность», но почему-то стыдятся своей. Выглядел он странно, разговаривал так, будто недавно у него прорезался голос, хотя ему было точно за тридцать, редко моргал, его странная походка напоминала Форреста Гампа, а убеждения – запрограммированного робота.

Всё в этом месте было невообразимо.

Тогда мы ехали с отцом сквозь дождь, обволакивающий машину настолько, что дорога была еле-еле видна. Затем я поняла, что он, весь вымокший и со следами от мороженого на рубашке, куда-то спешил. В тот день, сидя на холодном тротуаре, я думала, что простила его за всю ту боль, что он принёс маме, и надеялась, что мы вернёмся на пару лет назад, когда он был готов сидеть со мной в дождь, приходил домой раньше или просто приходил.