Ю. В. Андропов обладал достаточным интеллектом для того, чтобы корректировать тактику, исходя из не оправдавшихся или не полностью оправдавшихся решений. Что ни в коей мере не меняло, конечно, его принципиальных позиций: истинные реформы социализма, как он их видел, были неотделимы от «завинчивания гаек», преодоления идеологической разболтанности, расхлябанности, борьбы за дисциплину, против материальных «излишеств», порочащих честь членов ленинской партии, и т. д. Что же касается венгерского синдрома, то он сыграл немалую роль во всей последующей, как внешнеполитической, так и внутриполитической (борьба с инакомыслием) деятельности одной из наиболее крупных фигур в кремлевской элите 1960-1980-х годов, чье политическое наследие сегодня (тому есть много симптомов) оказывается весьма востребованным элитой постсоветской России.

Публикация в середине 1990-х годов черновых протокольных записей заседаний Президиума ЦК КПСС за конец октября – начало ноября 1956 года позволила сделать существенный шаг в процессе реконструкции отклика официальной Москвы на целый ряд внешнеполитических вызовов, перед которыми оказалось осенью 1956 года руководство КПСС. Речь идет о мощном общественном движении в Польше под знаком более равноправных отношений с СССР, о венгерском восстании 23 октября 1956 года, вследствие которого в течение считаных дней в этой стране рухнула вся система коммунистической власти в центре и на местах, наконец, о Суэцком кризисе – военной акции Великобритании и Франции при участии Израиля, направленной против Египта, национализировавшего в конце июля Суэцкий канал[80].

Из записей, выполнявшихся чиновником, близким к Н. С. Хрущеву, заведующим общим отделом ЦК КПСС В. Н. Малиным, при всей обрывочности, заведомой неполноте этих записей[81] можно составить представление о позициях отдельных членов Президиума ЦК КПСС и их проявлении в ходе дискуссий. Имели ли место реальные дискуссии, или же решения принимались по большей части автоматически, в порядке одобрения точки зрения первого секретаря ЦК Н. С. Хрущева? Превратился ли Президиум (Политбюро) ЦК из совещательного в лучшем случае органа, каким он был при жизни Сталина, в полновластную структуру? Как изменялся характер обсуждения по мере укрепления положения Хрущева, его ведущей роли в послесталинском «коллективном руководстве» КПСС? В какой мере можно говорить о противоборстве либеральной и консервативной тенденций в осуществлении линии Президиума ЦК? Как сосуществовали в сознании советских лидеров и проявлялись при выработке принципиальных решений идеологические стереотипы, идущие от коминтерновской, большевистской традиции, и сугубо державный подход? Можно ли говорить о том, что наряду с интересами борьбы за власть для кого-то в партийном руководстве не утратила своего значения и забота о благополучии народа?