Но я тоже отдался общему наваждению: обещал себе достигнуть сегодня максимума фотографий, что и исполнил. Теперь видно будет, сколько я обошел в свой день. Глядя на снимки, смогу почувствовать себя непосредственным человеком. Я действовал! Особенно удалась симпатичная церковь Санти-Апостоли: возносящаяся ввысь стройная, тонкая колокольня ярко освещена солнцем и на густом синем фоне смотрится сновидчески; даже и купол церкви (распухший от молитв, как сказал бы Д’Аннунцио), с обеих сторон стиснутый, как челюстями, жилыми пристройками и пешеходами обычно не замечаемый, виден четко, а крест блестит в небе.

На фасаде церкви Санта-Маддалена под впечатляющей надписью на торжественной латыни «Премудрость выстроила себе дом» – летучая звезда с хвостом. А внутри – «Mostra di Presepi»: с десяток расположенных по кругу рождественских «вертепов». Вошел и все зафотографировал. Примерный турист.

Львы, как известно, находятся под особым покровительством в этом городе – как и коты, их меньшие братья. Исключение сделано для несчастного животного, страдающего за всех, у входа в консерваторию – палаццо Пизани: ему безжалостно рвет пасть омерзительный Геракл-Хемингуэй. Пардон…

Часов в девять вечера я почувствовал сильный укол зачарованности, погружения в некую магическую плазму, в которой плавали все идеи, пребывавшие ранее в беспорядке. Но не хотелось формулировать окончательно, слишком это хлопотно. Я еще раз повторил заветные слова: «Sono quarant’anni questa sera» и снова отправился на пьяццу, где не просто побывал в свой день рожденья, но который в некотором смысле провел там. «Золотая голубятня у воды» – неплохо сказано, corpo di Bacco! Если буду жив, хотел бы вернуться сюда через десять лет и опять пройти тем же путем su e zo per i ponti.

Голуби в конце концов надвинулись на меня со всех сторон и накрыли шумным шатром. Хичкок!.. Но все-таки: встретить сорокалетие на Сан-Марко – не так уж плохо для смертного! Grazie! Grazie a tutti!

Совсем по-загаданному не получилось – я об aqua alta. Но, по крайней мере, я наблюдал прилив: в полночь пьяцца тут и там заблестела лужами, а по периметру, особенно у собора, вода стояла недвижно. Что же касается «пира», то и он состоялся: «пир духа» – как в анекдоте. Но можно ли навязывать план этому городу – городу случайностей par eхсellence?

Из всех городов Италии я предпочитаю Венецию? Нет, я езжу только сюда (хотя до нее бывал и еще кое-где). Это можно считать параллелью принципу, которого придерживаются местные жители: «Венецианец никогда не посещает других городов Италии», – свидетельствует последний венецианский магараджа Моран.

Почему? Я – однолюб: Аня и Венеция – i due carissimi cose nel mondo.

Мой роман с этим городом начался чахоточными московскими ночами («когда мучительно ищет выхода детская душа, оскверненная школой», – написал друг): я внезапно почувствовал, что сам звук «Венеция» мгновенно переносит меня туда – dahin! dahin! – в город, в котором еще не бывал. Помните, как об этом говорил тот, кто приехал сюда, когда врачи уже запретили ему покидать свою комнату?.. Вслед за ним и я хотел бы назвать первые свои фантазии так: «Имена стран: имя». Но фантазий почти не было – были выписки: что бы я ни читал, если упоминалась Венеция, я открывал тетрадку. Это образовывало разительный – и тем утешительный – контраст со «страной киммерийской», которую я не могу покинуть. Нет, мне было мало одного имени: «Венеция», чтобы тотчас перенестись в город дожей и остаться в нем навсегда; хотелось все знать о нем и все им мерить; талисманом носить с собой. Думаю, и прустовская любовь имела подобную подкладку, которую он, по своей исключительной тонкости, не стал проговаривать до конца…