Да, признаю, ошибся в прогнозах по поводу своих доходов. Пока не продал ни одного патента, хотя очень надеялся на это. Ты прекрасно знаешь, что я уже четыре года отдаю четверть заработанного за ипотеку. Нам с Булатом приходилось содержать компанию и одновременно поддерживать в разных странах наш патент, покупая для этого валюту. Эти траты и подорвали наш семейный бюджет. Ты права: вместо того, чтобы заработать, я оказался в долгах. Да еще и завышенные требования военных к броневику затянули сроки выполнения нашего контракта с заводом.

Раньше ты мне ставила диагноз – синдром самозванца, а теперь – синдром сверхценной идеи. Но я не обижаюсь, а благодарю судьбу за пять лет нашей любви. У нас с тобой были и счастливые дни, и бурные ночи, и яркие эмоции, и общие мечты. Надеюсь, что когда-нибудь я буду с нежностью вспоминать и тебя, и это время.

Мою долю квартиры передам тебе, но оставшиеся ипотечные платежи будешь вносить сама. Взамен твоя супружеская доля в патенте станет моей, если его удастся куда-нибудь пристроить, конечно. Но это уже мой риск. БМВ тоже оставляю тебе, а гараж нужен мне – там наша с Булатом мастерская, оборудование и приборы. Если помнишь, все эти инструменты и механизмы были у меня на съемной холостяцкой квартире, куда я привел тебя в первый раз. А когда мы поженились, я перетащил все в гараж. Мои вещи и одежду можешь перевезти туда же. С нашими долгами разберусь сам.

Прости, что не оправдал твоих надежд. Прощай и не поминай лихом. Кто знает, может, больше не увидимся».

Дописав письмо, Антон вздыхает и отправляет его.

– От супружеских оков я освободился, – говорит он Булату, который с планшетом лежит на кровати. – Можно в путь.

– Дело прошлое, но ее подруга как-то проговорилась мне, будто Лена считала, что ты женился удачней, чем она вышла замуж.

***

К чайхане на окраине небольшого поселка Сурхоб подъезжают два черных джипа с тонированными стеклами. Из них выходят трое мужчин в темной одежде, с бородами, но без усов, и вальяжной походкой входят в чайхану. Оставшиеся в джипах водители с такими же бородами внимательно следят «за поляной».

Поднявшись на светлую террасу, брутальные бородачи усаживаются на диван для почетных гостей. Старший достает смартфон, поглядывает на фото Абдула и обшаривает цепким взглядом присутствующих. В углу Сафаров в тюбетейке и выцветшем ватном халате смакует ароматный таджикский плов. В другом углу неприметный Абдул пьет чай. Бородач с надменным видом доминантного самца подходит к нему, пуштун молча кивает на стоящий неподалеку мотоцикл.

Бородач идет к «Дукати», отвязывает рюкзак и переносит его в джип, расстегивает молнию и осматривает уложенные в рюкзак плотные желтые пакеты. Шилом перочинного ножа он аккуратно протыкает один из пакетов и через прокол всасывает чуточку содержимого в рот. Водитель цепляет рюкзак к багажным весам, а бородач, убедившись, что вес товара соответствует обещанному, берет из джипа кошелку и несет ее пуштуну.

– Можем брать по столько каждый месяц, – коверкая слова, говорит на пушту бородатый.

– Звоните, – отхлебнув чай, произносит Абдул. – Если не передумаете…

Он открывает кошелку и, обнаружив среди фисташек связку из пятнадцати пачек долларов, кивает бородатому. Увидев кивок, Руслан незаметно включает айфон и отправляет сообщение.

Трое довольных бородачей возвращаются в свои джипы, и те трогаются с места. Неожиданно у выезда на шоссе путь им преграждает «Тайфун». За рулем – Булат, рядом, на месте командира машины – Антон, в десантном отделении – Саид. У пульта боевого модуля Тимур смотрит на экран и наводит стволы пушки и пулемета на джипы. Машины наркодилеров резко тормозят и пытаются развернуться. Трещат две короткие пулеметные очереди, пули разносят радиаторы джипов, из них льется кипяток.