Но это были ярлы! Ярлы!

С детства внушаемое преклонение и страх перед ними впитался с молоком матери и навсегда сохранялся в сознании каждого жителя многочисленных фьордов.

Внутри Мэвы чувство ненависти к этим двум людям сжигало всю её сущность, а уважение к их званию гасило это пламя и требовало снисхождения.

– Не могу! – хрипло выдавила она из себя. – И не я должна решать их судьбу!

Она прикрыла лицо руками и отвернулась в сторону, чтобы не видеть пленников.

– Так тому и быть. – Рюрик понял, что мать не может покарать своих обидчиков, а потому это придётся сделать ему самому.

Он подошёл к стоящим на коленях ярлам и негромко спросил:

– Почему вы продолжили преследовать мою мать? Ведь тинг после смертного поединка признал вас виновными, да ещё взыскал в пользу Мэвы нанесённый ущерб? Может, я ошибаюсь?

– Нельзя женщине быть мужчиной, управлять фьордом, драккарами и викингами! – заговорил ярл Дьярви. – Да ты и сам знаешь, что её дело – дом, хозяйство и дети! Твоя же мать считает себя ярлом! А такого не должно быть!

– Но не вам это решать! – угрюмо произнёс князь. – Есть тинг, конунг, отец Мэвы, ярл Харальд, а также я – её сын!

– Ты теперь конунг в другой стране и никогда сюда не вернёшься, – вступил в разговор ярл Сверр. – Мы знаем, что твой младший брат князь Трувор погиб, а дед слишком стар, чтобы править двумя фьордами. Больше мужчин в вашем роду нет! Некому становиться ярлами! Пришла пора поменять хозяина в посёлке Мэвы, а потом и в посёлке ярла Харальда!

– Вот тут ты ошибаешься, ярл! – возвысил голос Рюрик. – Есть ещё сын князя Трувора. И он здесь! Ему предстоит править. Воислав!

Юноша подошёл и встал рядом.

– Какая кара ждёт мучителей твоей бабки Мэвы, а теперь и твоих врагов, возжелавших лишить её и тебя богатств и имущества?

– Смерть! – выдохнул Воислав.

– Ты сказал своё слово, будущий ярл, – нахмурил брови Рюрик. – Пусть так и будет!

Он повернулся к стоящим позади него викингам.

– Поднимите их. Отведите на берег и повесьте на деревьях!

В голосе князя слышались полное спокойствие и равнодушие.

– Ты не посмеешь это сделать! – взревел Дьярви. – Мы же всё-таки ярлы!

– А когда вы мою мать хотели повесить, вы ж не говорили, что она женщина-ярл и нельзя её казнить? Уведите их!

– Тебе придётся отвечать перед конунгом Дрёттом! – в бешенстве закричал Сверр.

– Если это мне будет нужно, я повешу и его! – прозвучал холодный ответ.

Когда шаги и крики людей за дверью дома стихли, Рюрик сел в кресло, окинул взглядом собравшихся людей и громко, чётко произнёс:

– Два дня пусть люди отдохнут, а потом поплывём разговаривать с конунгом Дрёттом!

И уже в который раз за день князь уловил на себе испуганный взгляд Мэвы.

Похоже, она до конца так и не поверила, что её сын может влиять на судьбы стран и их правителей.

При его приближении стражники поднялись на ноги с лежащего возле ворот обрубка бревна и преградили ему путь.

– Прости, князь! – заговорил старший. – Не можно тебя выпускать из крепости одного, без телохранителей. Ежели что случится, мне голову оторвут!

– А до этого я сам вам их отсеку! – Рука Аскольда потянулась к висевшему на боку мечу в ножнах.

– Ладно, ладно, княже! – Воин сделал два шага в сторону, освобождая проход к воротам. – Только возьми с собой огонь! Негоже в темноте бродить!

Приняв из рук стражника факел, Аскольд шагнул в приоткрытый тёмный проём ворот.

Он совсем не беспокоился о собственной безопасности. Разбои и грабежи в окрестностях крепости были редки. Ими в основном промышляли отторгнутые общинами изгои, объединившиеся в малые группы. Не имея оружия для охоты и снастей для рыбной ловли, они поджидали беспечных путников на полянах в лесах и даже на окраинах посёлков.