Добыча мрамора прекратилась, и множество людей были вынуждены искать работу в других городах. Ситуацию осложняло то, что после этого жуткого землетрясения оказалась разрушенной и автомобильная дорога от государственной трассы до Талого ручья. Осталась старая дорога, проехать по ней могла лишь полноприводная машина, да и то в сухую погоду. Ухабистая, порой срывающаяся в обрывы, а иногда и вовсе непроходимая.

Через год в лесхозе перестали выплачивать зарплату, рыбные артели тоже сошли на нет. Запрет на вырубку леса и лов рыбы заставляли всё большее количество жителей либо браконьерствовать, либо уезжать. Постепенно посёлок пустел, брошенные дома врастали в землю, а туристы предпочитали благоустроенные городки, вроде Листвянки. По другую сторону Байкала дела обстояли не лучше, посёлки приходили в упадок, но Талый ручей пострадал намного сильнее в силу географического положения.

Со временем дела наладились, коренные жители приспособились к новым реалиям, и по сей день в Талом ручье держится шаткое равновесие между туристическим хлебным сезоном и голодной зимой. Не сказать, чтобы зимой не было приезжих, любителей всегда хватает. Только Талый ручей они обходят стороной. Редкие гости посещают посёлок, уж слишком здесь суровые условия для изнеженных жителей больших городов.

Даже те, кто готов терпеть неудобства, едут на Байкал ради зимних впечатлений: покататься на коньках, полазить по ледяным пещерам, зимняя рыбалка, подлёдный дайвинг, купания в термах, картинг, горные лыжи…

Из всего списка Талый ручей мог предложить лишь рыбалку. Ну и тишину, сказочную красоту природы, уже скрывшую разрушительные последствия былой цивилизации. Собственно, и летом он мог предложить ровно то же самое.

Лёгкий, почти невесомый ручеёк туристов скрашивал рутинную жизнь Талого ручья. Зато все люди, остающиеся здесь, понимали все прелести этого неказистого на первый взгляд места. И многие возвращались, особенно те, кто был утомлён слишком насыщенной и шумной жизнью. Кто готов был платить немалые деньги за пустые, ничем не заполненные дни.

Незаметно и тихо в кухню просочилась Мальвина и присела на свободный табурет. Н прерывая рассказа, Костин налил ей чая и подвинул блюдо с пирогом.

– Я тут многих знаю, приезжих. Кто три, кто четыре раза уж был, – Константин Кондратьевич задымил сигарету и продолжал, – конечно, и новеньких хватает каждый год. Не всем нравится, но Байкал принимает только уважительное отношение к себе, иначе жди беды…

На бедах Андрей решил остановиться чуть подробней:

– Что тогда будет?

Хозяин объяснил:

– Удача в лове рыбы полностью зависит от настроя рыбака. Нельзя ни ругать, ни даже порицательно говорить об озере. Да и утопших каждый год вылавливают неспроста… Он, Байкал, живой, понимаешь? Не веришь? Для вас всех это просто бессмысленная масса воды, я знаю. Поживи тут с моё, узнаешь! Да тебе любой то же самое скажет.

Пирог был съеден, чай допит, после долгого путешествия у Андрея начало звенеть в голове от усталости. Несколько историй о рыбалке на «балдушки», о култуке, сильном ветре, об охоте, вот и всё, что смог вытянуть он из хозяина. Время уже перевалило за полночь, и Константин Кондратьевич засобирался спать, настойчиво проводив гостей в их комнаты.

Лёжа на пружинистой кровати, Андрей размышлял, с чего начать поиски утром. Ясно, что хозяин отчего-то не желает говорить на тему приезжих ребят, их пропажи и других похожих случаях. Точно также, как и Соловец. Это любопытно, но настаивать бессмысленно. Пока. Сначала нужны какие-то факты.

Позднее утро хорошо тем, что ты крепко выспался. Этой мыслью и утешал себя сыщик, поедая безумно вкусные оладьи. Константин Кондратьевич уже ушёл, оставив горку ароматных золотистых котлеток на блюде. Время близилось к обеду, а сделать предстояло много.