– И эта женщина, на входе еще пошутила, что с пивом в поезд нельзя. – сказал Булка, и на его лице образовалось то же выражение, что и у Артема.

Артем подвинулся, и мы втроем присели. Половина зада Булки повисла над затоптанным проходом. Проходящие цепочкой по вагону пьяные пассажиры по очереди толкнули его в плечо, при этом проворчав что-то недовольное в его адрес. Если бы Булка не был так растерян, в связи со всей сложившейся ситуацией, то тут завязалась бы драка, но он, лишь, после некоторого недоумения, пересел на противоположную полку. Места на ней хватило ровно на столько, чтобы его зад не свисал в проход. После того как он ушел я сразу почувствовал ледяной сквозняк из-за нескольких открытых окон и постоянно открываемой двери в туалет.

– Где остальные? – негромко спросил я Артема.

– Пошли по вагонам искать свободные купе. – ответил он, не отводя глаз от заваленного всяким мусором купейного стола.

Кроме окурков сигарет, которые, судя по всему, курили прямо здесь, а так же требухи от сушеной рыбы, скомканных целлофановых пакетов и огромных хлебных крошек, на столе стояла недопитая двухлитровая бутылка водки и пластиковые стаканы.

– Сказали, как найдут, позвонят.

Ладно мы, но известный квнщик, уж конечно, в таком бардаке не поедет. Время над нами издевалось – оно отказывалось идти, телефон молчал, мы сидели как статуи, не шевелились и не разговаривали. Половина нашей команды находилась в эпицентре картин Босха. В соседнем купе ребята с Кавказа пели и громко барабанили по столу и любым попавшим под руку поверхностям. На боковой полке, рядом снами, сидел мужчина с внешностью монгольского пастуха. Он находился в полудреме, постоянно что-то бубнил будто бы в наш адрес и временами опускал голову на грудь, пуская слюни в нагрудный карман, съехавшей набекрень байковой рубашки. Затем он снова просыпался и посылал угрозы в наш адрес на непонятном языке.

– Артем, позвони Егору, спроси долго еще, – попросил я.

Артем полез в карман за телефоном, в этот момент подошел проводник, который, видимо, сменил ту конопатую женщину. Он наступил на край полки, прямо возле моего бедра, чтобы подняться повыше и начал трясти, спящую в «багажном отделении» пассажирку.

– Женщина, проснитесь! Проснитесь! – сказал он. – Слышите!? Вставайте! Подъем! – крикнул он.

– Подъем! Подъем! – эхом отозвались пьяные пассажиры и начали стучать в стену

Женщина проснулась.

– Опускайтесь, – сказал проводник, – теперь здесь будет спать вот эта женщина. Ее очередь.

У него за спиной стояла другая женщина примерно такого же вида, как и та, что спускалась сверху. В тот момент я подумал, что все пассажиры этого вагона выглядят одинаково.

Артем, отвернувшись к окну, еле слышно разговаривал с Егором по телефону. Тем временем одну женщину заменили на другую. Некоторое время, совсем не долгое, меня интересовало, где была до этого та женщина, что пришла только что, и куда ушла эта, но потом я отвлекся, потому, что в соседнем купе началась драка. Стена, на которую мы облокачивались, ходила ходуном. Монгольский пастух снова проснулся, и начал сыпать проклятиями во всех кого видел. Я сидел ближе всего к нему и старался не обращать внимания на его слюнявый рот, который постоянно шевелился, произнося нечленораздельные фразы, из которых понятными были только маты. С другого конца вагона послышались топот и крики, с начала я решил, что это милиция, но мимо нас пробежали те пассажиры, которые ранее толкнули Булку в плечо, проходя мимо. С их приходом драка приобрела более разрушительный характер. Артем продолжал говорить по телефону, все сильнее отворачиваясь к окну. Откуда-то сверху на стол упала сумка с вещами. За стеной кто-то взорвал петарду, и на мгновение стало тихо. Поначалу мы решили, что это выстрел. Никто из нас, в силу самых разных причин не служил в армии, поэтому мы понятия не имели какие звуки издает оружие при выстреле, наши знания ограничивались кинофильмами и документальными съемками о военных действиях. Нам стало не по себе. Притихли все: полуголые мужики, которые переговаривались и иногда о чем-то тихонько спорили с курсантом, монгольский пастух, мы вчетвером и участники драки. У всех на лицах возникло неожиданное недоумение, кроме курсанта – он улыбался, глядя куда-то в пустоту пьяными полуприкрытыми глазами, и наливал водку в пластиковые стаканы, проливая ее на стол. Для него, видимо, этот звук был родным.