Страх глубины

Позволь мне на прощанье целовать

и греть губами знобкие ладони,

смотреть в твои глаза. Они бездонны:

я в них боюсь надолго заплывать.

В них нет материков и островов

ни одного надёжного причала…

Пока обоих нас не укачала

бескрайняя любовь без берегов;

пока шторма обыденных обид

наш парус на клочки не истрепали;

пока врасплох нас беды не застали,

пока предательство под килем не бурлит,

прости и постарайся осознать:

хроническое счастье – невозможно.

Я не хочу любовь опошлить ложью

и болью неизбежной изнурять.

…Пусть в Волге распластается закат

и наши опрокинутые лица,

и больше никогда не повторится

ни берег, ни волна, ни этот взгляд.

Вся наша нежность – скрытая тоска…

Ну отними с лица свои ладони!

Всмотрись в мои глаза – они бездонны:

в них берег не пытайся отыскать.

Шарф

"Не уйти, эту нить не порвать"

Г. Бениславская[1]

Не предавай меня, не продавай

За поцелуи и бесстыдство голое:

Я модной страсти выучу букварь

И шарфик повяжу на нежном горле я.

И стану, как она, красиво лгать

И в обмороки падать безупречные,

И надо мной ты будешь хлопотать

С какими‑то настойками сердечными…

А ты внимать рассудку не готов,

Когда она талантливо расплачется!

Как тонко маскируется в любовь

Её безбожно‑нежное палачество!

Лишь простодушный медвежонок‑сон,

Безгрешно прикорнувший меж двоими – и

Тебя облапивший со всех сторон,

Не верит её вычурному имени…

…Молчи, молчи, смятенно пряча взгляд.

В нём ад её ночей. До разговоров ли?!

А время пятится назад, назад, назад

И…

Красный шарф

Кружит над Айседорою.

Больше никогда в георгинной роще

Больше никогда в георгинной роще

Нам не перепрятать нехитрых кладов.

Больше никогда… Боже, как полощет

Мокрое бельё ветер в палисадах…

Больше никогда… Как вы там, родные?

В доме сиротливо толкутся тени.

Скоро будут в нём ночевать чужие.

«Больше никогда…», – горько всхлипнут сени.

…От постели маминой – тёплый запах;

Узнаваем так, словно смерти нету.

Больше никогда на нехитрый завтрак

Мне с моим братишкой не кликать деда…

Больше никогда…

Но в кудлатых лапах

Прячет сад рубашки под ваши души:

Из фланели в клеточку – это папе.

Из вельвета синего – для Андрюши.

Ну а если яблока наливного

Слышен топоток по ребристой крыше –

Это сад, как мама, из тьмы былого

Угостить любимых возможность ищет.

Бабочка. Нежность. Жизнь…

Встретиться нам с тобой так и не довелось.

Бабочкой шар земной вколот в земную ось.

Трепет цветастых крыл сыплет в мой сон пыльцу…

Сбился с пути? Забыл путь к моему крыльцу?

…Рыж капуцинок зов, нежен их капюшон,

Прячущий лик и лет самозабвенный сон;

…Самозабвенных зим самозабвенный звон –

Где нам с тобой двоим свадьбу назначит он?

…Бабочка на цветке, помните львиный зев?

…Были накоротке… А под крылом – посев

Ликов, что маков цвет; лютиков на ветру,

Лилий (нежнее нет)… Мудрая речь гуру,

Льющаяся рекой (лекция поутру) –

Всё не про нас с тобой… Я этот сон сотру!

…Мы – в темноте аллей. Бунина синий том.

Эй, февраль‑Водолей! Где нам – метельный дом?

Где бесподобный смех – наш – звенит в унисон?

…Шапочки модный мех возле его погон…

"Хочешь моей любви, так говори, не трусь!"

…Бабочки‑феврали. Крылышек тонкий хруст.

…Встретиться на Земле было нам недосуг.

Бабочка на игле – зодиакальный круг.

Не умирай, держись! Я соберу нектар!

Бабочка. Нежность. Жизнь.

…Крыльев твоих пожар.

Татьяна Кузнецова. Ровесники

Член жюри второго Открытого чемпионата России по литературе

«Давай за братство в тесном мире…»

Давай за братство в тесном мире,

за красоту весёлых дур.

Мы снова мило покурили –

гламур, братишечка, гламур.

Полночный трёп. Базар вокзала.

Неспелых душ простой удел.

И я сказала, что сказала,

а ты услышал, что хотел.

Иди к себе. Ищи в стакане