Когда вся компания добралась до дома Сатьяраджу, мальчик обнаружил, что ноги его онемели, как деревяшки, и он не может взойти по ступенькам на веранду. Так что на веранду его пришлось поднять на руках, но когда люди попытались внести юношу в дом, ноги его уперлись в дверной проем, так что пронести его внутрь не удалось, несмотря на любые старания. Тщетные попытки преодолеть дверь продолжались более часа, затем, наконец, родственники сдались и решили усадить его на веранде, – но даже это им удалось с немалым трудом. Тем временем весть о случившемся разлетелась по деревне, и к дому стали стекаться люди – посмотреть на Сатьяраджу. Они осыпали юношу теми же вопросами, которые ему уже задавали ранее, а не получив никакого ответа, начали сами выдвигать разные предположения, судача между собой. Кто-то твердил, что мальчиком овладел некий оккультный дух. Другие диагностировали истерию. Третьи вообще отказывались относиться к событию серьезно, твердя, что юнец просто забавляется – морочит людям голову. Лишь один из собравшихся, кажется, приблизительно догадался, что в действительности происходит с Сатьяраджу. Это был шестидесятилетний хариджанин[13] по имени Педдакамараджу, высказавший смелое предположение, что Сатьяраджу в результате какого-то божественного воздействия превратился в йогина.

Хотя в результате этих непредвиденных обстоятельств Сатьяраджу пропустил свою дневную трапезу, и хотя он был очень голоден в тот момент, когда отправлялся купаться на канал, теперь голод отступил. Юноша совсем не хотел есть и от предложенной ему пищи отказался. Тем не менее родственники настояли, чтобы он выпил немного молока. Первое яркое впечатление начало понемногу блекнуть, и к 8 часам большинство людей ушли домой, хотя некоторые, наиболее любопытные, остались, чтобы посмотреть, как будут развиваться события дальше. Эти люди сидели возле Сатьяраджу, болтали между собой, но к ночи разошлись и они. Около одиннадцати часов вечера Сатьяраджу, наконец, остался один, все ушли спать. Божественный образ шивалингама, окруженного сиянием, все еще не исчез, и омкара шабад продолжал звучать в его сознании. Сатьяраджу пришло в голову вернуться на дамбу канала – туда, где на него снизошло божественное переживание. Когда он встал и пошел, проснулся также один из мальчишек, Говинда, и захотел отравиться с ним, но Сатьяраджу сумел от него ускользнуть и сам вернулся на то самое место, где божественный гуру усадил его в позу лотоса. Когда он пришел туда и уселся на землю, юноша обнаружил, что ему не удается закрыть глаза. Однако это не стало препятствием для его дхьяны[14], ибо божественное видение оставалось перед ним и тогда, когда глаза его были открыты, и ум его был полностью погружен в это видение. Вскоре после того, как юноша пришел на дамбу, начался сильный дождь, который шел всю ночь напролет, однако Сатьяраджу не обращал на него внимания. Несмотря на то что юноша промок до нитки, ему и в голову не пришло переместиться в какое-то другое место, чтобы укрыться от ливня.

На следующее утро, а именно в понедельник, 8 августа 1949 года, мальчик-хариджанин по имени Пентапатти Вирараджу принес Сатьяраджу немного молока, которое юноша принял и выпил. Вскоре односельчане, которым было любопытно, что творится с Сатьяраджу, пришли к нему домой, но, не обнаружив юношу там, отправились на дамбу, где он и был. Увидев, что мальчик промок под дождем, они перенесли его к дереву баньян неподалеку от деревни и усадили под сенью. Затем они установили над ним зонтик из листьев пальмировой пальмы, чтобы уберечь от дождя. Все это время Сатьяраджу осознавал деятельность, разворачивающуюся вокруг него, но никак не реагировал на происходящее. Поскольку глаза его оставались открытыми, он видел людей, суетящихся вокруг, но они представлялись ему всего лишь тенями, мельтешащими на фоне ясного образа, который прочно утвердился в поле его зрения. Если какие-то лица все же попадали в фокус, он лишь смутно припоминал, что где-то их видел, но не мог вспомнить имен, и ему даже в голову не приходило, что они могут быть его друзьями, родственниками, односельчанами… ибо единственное, что имело значение, – это тот факт, что прикосновение божественного гуру удалило из ума все мысли такого рода и единым движением разорвало все прежние связи.