В таком виде истребитель «Мессершмитт» поступил в серийное производство под маркой Ме-109Е. При посещении в составе советской экономической делегации заводов Мессершмитта в Аугсбурге и Регенбурге осенью 1939 года я видел, как широко развернуто серийное производство Ме-109Е. В 1939 году их было построено около 500 штук. Модернизированные «Мессершмитты» были посланы в Испанию, где под командованием лучшего немецкого летчика-истребителя Мельдерса приняли участие в воздушных боях заключительного акта испанской трагедии. Преимущество этих самолетов перед И-15 и И-16 было очевидным… В воздушных боях наши истребители, несмотря на хорошую маневренность, оказались хуже новых немецких, уступая им в скорости – и в особенности в калибре оружия и дальности стрельбы… И как ни велик был героизм республиканских летчиков, в конечном счете успех решило качество боевой материальной части.

После фейерверка рекордов это было невероятной, на первый взгляд даже необъяснимой неожиданностью».

В свое время меня, помнится, уязвило это заявление Яковлева, поскольку в разных источниках об «испанской трагедии» я читал, что как раз по авиации республиканские войска ни в чем не уступали немецким. Но там были мнения рядовых летчиков, а здесь все-таки заместитель наркома. Еще подумалось, что он таким образом посылает в общество сигнал, что прежнее руководство наркомата не сделало должных усилий, а новое, куда входил А.С. Яковлев, с отставанием справилось. Получалось неуклюже, но напечатанное огромными тиражами суждение выдающегося конструктора и государственного деятеля обретало силу неопровержимой истины, и было многократно повторено и процитировано разными исследователями от рядового журналиста областной газеты до маршала Г.К. Жукова.

Наверное, истина была где-то в архивах, куда журналист областной газеты входа не имел, а маршал, хоть и имел, а вот желания углубляться туда не имел вовсе.

Но нашелся один человек, который отправился в архив. О результатах его изысканий мы поговорим в главе, посвященной мемуарам.

А Яковлева в конце тридцатых, помимо дел в Испании и рекордов, волновали и другие дела. И даже больше волновали. Маховик репрессий, запущенный Сталиным после убийства Кирова, набирал такие обороты, что они стали впрямую угрожать и самому Яковлеву.

В свое время он был рад, что к числу своих друзей он может отнести таких людей, как Я. Рудзутак, Р. Эйдеман, А. Тодорский, А. Рыков (зря, что ли, для наименования своих самолетов он взял его инициалы – Алексей Иванович Рыков), М. Кольцов, М. Дейч, Я. Алкснис и др. Однако все эти люди один за другим исчезали не только с политической арены, но и из жизни. С клеймом врагов народа… А по законам того времени вслед за врагами народа исчезали из жизни их родственники, их друзья, друзья друзей, родственники друзей, друзья родственников…

Мы уже упоминали о встрече А.С. Яковлева на даче у Я. Рудзутака с Лидочкой Рудинкиной, представленной ему как племянница Яна Эрнестовича. Любовь между 26-летним красивым конструктором и 16-летней девушкой вспыхнула с первой минуты их знакомства, и то, что вскоре они стали мужем и женой, никого не удивило. Но в силу этого Александр Яковлев становился не только другом злостного шпиона и наймита иностранных разведок Я. Рудзутака, но и его родственником. То, что Лидия Николаевна вовсе не была племянницей Рудзутака, а дочерью его безвременно погибшего друга, это, пока всесильный нарком Рабоче-Крестьянской инспекции был на свободе, не подлежало огласке. Да, верный слову чести, Ян Эрнестович взял девушку в свою семью на воспитание и, чтобы долго не объяснять подробности, посторонним людям рекомендовал Лиду как свою племянницу (в литературе кое-где и сейчас проскакивает такая информация).