Ретик. Благодарю! (Садится за стол.) Я действительно проголодался!

Дантишек(поворачиваясь к двери). Не буду вам мешать.

Коперник. Ваше Преосвященство!

Дантишек(останавливаясь, недовольно). Что?!

Коперник. Второй прибор я приготовил для Вас.

Дантишек(расплываясь в улыбке). Правда? (Садится напротив Ретика, обращаясь к Копернику.) А как же Вы?

Коперник. Мне не хочется есть… А вам я налью травяного отвара… (Подходит к шкафу и, сгорбившись, наливает отвар из кувшина в кружку.)

Дантишек (Ретику). Сын мой!

Ретик. Да?..

Дантишек. Ведь Вы учились в университете?

Ретик. В университете…

Дантишек. В Фельдкирхе?

Ретик. В Фельдкирхе…

Дантишек. Вы не застали там профессора Полонского?

Ретик. Не застал…

Дантишек. Он преподавал в Фельдкирхе…

Ретик. Понимаю…

Пауза.

Дантишек. А потом Вы учились в Виттенберге?

Ретик. В Виттенберге…

Дантишек. Вы не застали там профессора Полонского?

Ретик. Не застал…

Коперник ставит рядом с Дантишеком кружку. Дантишек кивает в знак признательности.

Дантишек. А потом был Цюрих?

Ретик. Я не знаком с профессором Полонским!

Дантишек. Жаль, жаль… А ведь профессор Полонский – выдающийся человек! Знаток античности! Disce, sed a doctis, indoctos ipse doceto… У знающих учись, незнающих сам учи.

Ретик молчит. Коперник отходит обратно к лабораторному столу, с которого берет лист бумаги и чернильницу.

Дантишек. Что же Вы молчите? Совсем недавно Вы так красноречиво пытались убедить меня в том, что я сочинял стихи в честь Эроса! И Вам это почти что удалось.

Ретик. Боюсь, мои мысли будут Вам неинтересны…

Дантишек. Отчего же, сын мой? Вы обладаете светлым разумом. Слушать людей, подобных Вам, всегда отрадно.

Ретик (польщенно). Благодарю, Ваше Преосвященство! Мне бы только не хотелось, чтобы меня превратно поняли!

Дантишек. Не беспокойтесь, сын мой! Я пойму так, как нужно.

Ретик. Я хочу сказать… Dediscit animus sero, quod didicit diu. Не скоро забывается то, что долго заучивалось. Вот Вы все время говорите о пане Полонском. А вокруг нас огромное число людей, которые всю свою жизнь повторяют одно и тоже. Как слова молитвы, они повторяют то, чему их научили! Совершенно не думая! И, если уж честно, совершенно не веря в то, о чем говорят! И я очень хочу надеяться, что пан Полонский не относится к числу таких людей!

Дантишек. Пан Полонский – умнейший человек. В Краковской академии он преподавал как медицину, так и правоведение. О его начитанности ходят легенды!

Ретик. Ну конечно! Начитанность! Я тоже обучался в университете и – поверьте мне – повидал много «начитанных»… Они подобны пирогам: чем их начинят, то и носят в себе. А знают ли они хотя бы сколько ног у мухи?

Дантишек. В двадцать лет он написал свою первую диссертацию! (Осекаясь.) Сколько ног… у кого?

Ретик. У мухи! Спросить бы при случае пана Полонского! Он ответит, что восемь, уверен! А почему? А потому, что так его учили! И его учителей! И учителей его учителей! Конечно, ведь сам Аристотель так считал! А вот самому поймать и подсчитать – так нет!

Дантишек. А сколько ног нужно Вам?

Коперник. Прошу меня простить. (Садится во главе стола и начинает записывать рецепт.)

Ретик. Мне? Столько, сколько их на самом деле! Вы позволите, Ваше Преосвященство? (Поспешно встает из-за обеденного стола, подходит к лабораторному, роется в куче приборов и свитков и, наконец, достает закупоренную колбу.) Вот, взгляните!

Дантишек(настороженно глядя на колбу). Что это?

Ретик (ставит колбу рядом с тарелкой епископа). Муха! Можете пересчитать сами!

Дантишек(с брезгливой гримасой отодвигает колбу, встает из-за стола). Спасибо, я уже сыт! И знаете, меня никогда не интересовали такие мелочи… А в Вашем возрасте я интересовался не мухами, а кое-чем другим…