Жили во Дворце скромно. Питались в основном тем, что выращивали в огороде, заменяя мясо местным белковым растением хоку. Почти весь день локера уходил на тренировки и практики, а за режимом строго следили цинны. Али понравилась столовая: там было как-то теплее и уютнее, чем в других помещениях, и круглые окошки добродушно глядели на вошедшего. Все остальное пространство в скале занимали комнаты и учебные залы.

После шикарных интерьеров Академии Искусств герапартион показался Али скучным, заброшенным местом. В стенах замка витала атмосфера новаторства, престижа и будущего блеска. Здесь же, на Герацее, Али будто бы находилась на обочине мира. Пустые каменные ходы, грубо сколоченная деревянная мебель, странный безликий пейзаж – всё это плохо вязалось у неё в голове с образом могучего Храма Геры, которым якобы являлся герапартион.

– … Темнеет здесь поздно, в девять или десять часов вечера в зависимости от времени года, – вещал Оаро, пока они двигались по каменным проходам Дворца. – Но времён года здесь как таковых почти и нет – всё время тепло и сухо.

Али посмотрела на смартком – половина десятого. В Бастии ещё даже вечер не начался, а здесь, на Герацее, Локус уже садился и золотил верхушки сосновых лесов, обступивших скалу.

Оаро подвёл Али к двери её комнаты. Плохо отёсанный кусок дерева не совсем вписывался в каменный проём, оставляя огромные зазоры. Али сразу подумала про сквозняк, плохую звукоизоляцию и неизбежный конец личному пространству. Партион распахнул дверь, и она увидела место, где ей суждено было провести неизвестно-сколько-лет: маленькую комнату с кроватью, столом и стулом. У стены стоял юнгерский ящик для одежды и личных вещей. Через толщу каменной стены в комнату вело прямоугольное оконце, сквозь которое виднелся кусочек леса.

– Ну вот, – бодро сказал Оаро, проходя по циновке, сплетённой из местных трав. Он зажёг тусклую настольную лампочку и обернулся к Али:

– Понимаю, выглядит, как келья монаха. Так оно, по сути, и есть. Партион должен обратиться к Полю Геры и отойди от благ земной жизни. Наверно, это не то, к чему ты привыкла, но таков наш путь. Вот увидишь: тренировки будут отнимать столько сил, что приходя в эту комнату, ты будешь тут же проваливаться в сон.

Он вернулся к ней и в очередной раз дружески похлопал по плечу.

– Ты с дороги, поэтому в столовой тебя ждёт небольшой ужин. Так что бегом на первый этаж и обратно, в постель.

Али медленно зашла в комнату. Здесь пахло пустотой и чужеродностью.

– И не забудь про «дар»! Когда придумаешь, дай знать!

Оаро удалился, пружиня на ходу и насвистывая незнакомую тирианскую мелодию. Дверь прикрылась сама собой, и Али осталась одна. Слёзы тут же заполнили глаза. Она стояла посреди своего нового «дома», спрятав лицо в ладонях, словно маленький ребёнок. Она вовсе не страшилась аскетизма – её детская в Королевском Дворце едва ли была больше этой комнаты, да и из прочей мебели там был только шкаф с зеркалом. В Академии ей выделили небольшие покои, но их также с трудом можно было назвать роскошными. Проблема таилась в другом: она не чувствовала себя на своём месте! Зарыдав с новой силой, Али присела на твёрдую узкую кровать. Она словно здоровый зуб, вырванный по ошибке и кровоточащий теперь в помойке!

А как же друзья? Как же Альберти? Что же с ними будет? Они даже не попрощались как следует! Как такое возможно? Ещё и суток не прошло, как она была счастлива и с оптимизмом смотрела в будущее! И вот, несколько часов полностью перевернули всю её жизнь.

Али подумала, что надо немедленно написать Альберти, но когда она стала набирать сообщение, то не смогла закончить и строки. Всё оказалось разрушено: их творчество, их дружба, их мечты в Бастийских горах… На кровати лежало два серых полотенца. Выбрав то, что поменьше, Али вытерла лицо. Она уже почувствовала накатывающие волны того страшного состояния, из которого с трудом вышла три года назад, и вспомнила об ужине. Если она не съест ничего сегодня, то может не съесть и завтрак, а потом обед и следующий ужин. Лечить её никто не станет, и она просто умрёт в этих мрачных стенах!