Природа этого необычного клада проясняет всю глубину проблемы, с которой столкнулась империя после установления торговых отношений с приграничными племенами. Мы привыкли считать, что варварских грабителей интересовало в первую очередь золото и серебро, – и действительно, в различных кладах и захоронениях нередко встречаются ценные предметы из этих металлов. Однако ассортимент востребованных товаров был куда шире. Поскольку экономика германских племен была менее развита, чем экономика империи, все эти товары грабители могли использовать сами или же перепродать их кому-то еще – алеманнским фермерам или хозяйкам, или даже кузнецам – на переделку. Это, пожалуй, самая яркая иллюстрация того, какого рода добыча была нужна среднестатистическому германскому налетчику. Однако исторические источники ясно указывают на то, что грабежи, возможно меньшего масштаба, чем описанная нами очистка целого поместья от всего мало-мальски ценного, происходили повсеместно вдоль северных границ Римской империи.

Тот факт, что продвижение легионов в I веке постепенно остановилось – в основном у русел рек Рейна и Дуная, – еще не означал, что римские земли по другую сторону границы жили в мире и покое. Напротив, у варваров появилась прекрасная возможность совершать регулярные набеги на империю, что вполне естественно, когда сосуществуют два общества, находящиеся на разных уровнях экономического развития. К тому же Рим, вопреки утверждениям отдельных исследователей, вовсе не перешел ни с того ни с сего от нападения к защите. Для сохранности границ требовалась куда более активная, упреждающая оборонительная стратегия, и на протяжении большей части своей истории Рим сохранял военное превосходство над соседними землями вдоль всей своей европейской границы, которое поддерживалось в том числе и довольно агрессивной дипломатией. Такая политика весьма эффективно способствовала превращению ближайших соседей в клиентов империи[97].

Используемые Римом методы практически не менялись на протяжении всего существования империи и оказывали серьезное воздействие на социально-политическое развитие германского мира. За примером можно обратиться к Аммиану, который рассказывает о действиях императора Константина II в ответ на беспорядки в землях у срединного течения Дуная в 358–359 годах. В первую очередь Константин, как и все императоры до него, установил здесь военное главенство Рима. Он начал действовать сразу после весеннего равноденствия, когда враги считали, что им пока ничто не угрожает. Император приказал поставить на Дунае понтонный мост, и римская армия обрушилась на ни о чем не подозревавших сарматов. Итоги этого нападения были печальны: «Большинство однако было перебито, так как страх сковывал их движения; а те, кого спасла от смерти быстрота, спрятались в уединенных горных долинах и смотрели оттуда, как гибла от меча их родина».

За несколько недель военная кампания успешно перешла на соседние земли квадов и остальных приграничных племен в этом регионе. В дальнейшем император с помощью военного превосходства Римской империи навязал германцам условия мира, которые, как он надеялся, станут долгосрочным мирным договором. Один за другим племена и их предводители представали перед императором, дабы услышать его решение.

Не все они удостаивались одинакового обращения. К некоторым Константин благоволил. Один царевич сарматов, Зизаис, прекрасно знал свою роль: «Увидев императора, он бросил оружие и пал всем телом, как мертвый, на землю. От страха он потерял голос в тот самый момент, когда должен был изложить свою просьбу. Несколько раз пытался он заговорить, но рыдания мешали ему, и он не мог объяснить, чего он хочет. Это обстоятельство вызвало к нему особое сострадание».