Города их были не как современные. Не скопление домов, не хаос улиц, а строгое соответствие ритму Земли. Каждый дом, каждая стела, каждый проход – всё имело резонансную цель. Город был хором, а не толпой. Центрами были не дворцы, а храмы. Но храм был не домом поклонения, а инструментом настройки. В центре стояла не статуя, а звуковая камера, резонатор, настроенный на определённую чистоту. Вокруг – жилища, мастерские, площади, места общения и тишины.

Нетеру не имели правителей в нашем понимании. Главным был тот, кто был чище. Мера – не сила и не знание, а чистота. В городах были Советы, но в них не голосовали – слушали. И если кто-то говорил не из Света, его речь не отзывалась. Это не было мистикой. Просто в тех полях ложь не держалась. Сознание, искажённое корыстью или страхом, не выдерживало присутствия истинного. Поэтому вся структура общества держалась не на законах, а на порядке. И этот порядок был живым.

Письменность существовала, но использовалась лишь как усиление ритуала. Слово передавалось устно, в ритме, в песне, в движении. Письмо же – только как печать на действие, как форма фиксации резонанса. Их символы – предшественники иероглифов, но не имели ещё декора. Каждый знак был формой вибрации, не буквой. Из этих вибраций позже возникнут письмена, но первоначальный язык был звуковым – не в смысле звуков речи, а как пение, резонанс, обращение не к ушам, а к полю.

Обучение начиналось с рождения. Ребёнок не считался «пустым сосудом». Он считался тем, кто уже знает, и задача взрослых – не вложить, а не помешать. Обучение было сонастройкой, а не принуждением. Мастер – это не тот, кто учит, а тот, кто даёт пространство. Так воспитывались Нетеру. Не как особые дети, а как те, кто сохраняет Присутствие. Те, кто не теряет его при переходе из детства во взрослость, и были признаны как носители. Но вся цивилизация помогала не терять, не выпадать, не затемняться.

Их технологии основывались на Знании, но это знание не было теорией. Оно вытекало из состояния. Они знали, потому что были чисты. Это знание включало умение управлять звуком, весом, давлением, частотами, формой. Они использовали резонанс, вибрации, энергетические поля, воду, звук, кристаллы. Всё это не было магией – это было практикой. Камни поднимались не силой мускулов, а знанием ритма. Металл обрабатывался не огнём, а полем. Они владели механикой, но не как доминацией, а как взаимодействием.

Они выглядели как люди. Но были иные. Более стройные, с высоким лбом, ясными глазами, тихой речью. Цвет кожи варьировался – от медного до светлого. Но важнее: от них исходило состояние. Они не подавляли – они поглощали шум, сглаживали, выравнивали. Одежда – простая. Никакой пышности. Все усилия были обращены внутрь. И вся культура – это культура Внутреннего. У них не было культа смерти – потому что смерть для них была не противоположностью жизни, а её переходом. Не тайной, а частью хода.

Эпоха Нетеру длилась долго. Но не в линейном счёте. Свет убывал не вдруг, а постепенно. Сначала – потеря резонанса. Потом – появление воли. Потом – страх. Потом – власть. Потом – жречество. Потом – культ. И когда пришёл культ, Нетеру ушли. Не в смысле исчезновения. А в смысле невозможности оставаться. Потому что в искажённом поле Свет искажается. И они не допустили, чтобы искажённый Свет стал догмой. Они ушли внутрь. И больше не жили как народ. Но остались как отпечаток – в камне, в символах, в ритме.

С тех пор их потомки рассеялись. Некоторые остались, но потеряли знание. Некоторые ушли в другие места – в высокогорья, в подземные города, в отдалённые земли. Они не пытались сохранить всё – они оставили зерно. Чтобы оно проросло, когда Земля вновь будет готова. Сегодня – это время. Время, когда память возвращается. Не как знание. А как узнавание.