30.06.1941 года был создан Государственный комитет обороны (ГКО). «В состав ГКО вошли: И. В. Сталин (председатель), В. М. Молотов (заместитель председателя), К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия» [140, с. 93]. Во время войны в состав ГКО вводились новые известные государственные деятели: А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, Л. М. Каганович, Н. А. Булганин.

Историк Ю. В. Скороход указывает Л. П. Берию вторым заместителем председателя ГКО и ставит под сомнение утверждение о том, что Берия с началом войны оставался наркомом НКВД. Решение о создании ГКО принималось Президиумом ВС СССР, ЦК ВКП(б) и СНК.

ГКО являлся чрезвычайным высшим государственным органом СССР в годы войны, ему принадлежала вся полнота власти в стране. Постановления ГКО имели силу законов военного времени. Все партийные, государственные, военные, хозяйственные и профсоюзные органы обязаны были беспрекословно выполнять решения и распоряжения ГКО. Упразднили ГКО после окончания войны с Японией Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 сентября 1945 года.

Приведённые факты свидетельствуют о несоответствии действительности утверждений о растерянности И. В. Сталина и других членов правительства в первые дни войны.

О первой встрече со Сталиным со времени начала войны рассказывает в своих воспоминаниях и А. Е. Голованов: «3 июля, на двенадцатый день войны, я неожиданно получил распоряжение немедленно прибыть в Москву. Центральный аэродром, на котором сел наш самолёт, был замаскирован под поле, где женщины убирают урожай.

Через некоторое время я оказался в Кремле, в уже знакомом кабинете. Народу было много, но я мало кого знал. Вид у всех был подавленный. Многие из присутствующих были небриты, их лица, воспалённые глаза говорили о том, что они уже давно не высыпаются. Оглядевшись, кроме уже знакомых мне лиц, узнал, по портретам, Н. А. Вознесенского. С удивлением увидел, что В. М. Молотов одет в полувоенную форму защитного цвета, которая ему совсем не шла.

Среди присутствующих резко выделялся Сталин: тот же спокойный вид, та же трубка, те же неторопливые движения, которые запомнились ещё с первых моих посещений Кремля до войны, та же одежда.

– Ну, как у вас дела? – спросил Сталин, здороваясь.

Я кратко доложил обстановку и что за это время сделал полк.

– Вот, что, – сказал Сталин… Займитесь разведкой. Это будет ваша главная задача» [47, с. 66—67]. И из описания данной встречи, как и многих других встреч со Сталиным, не видно никакой растерянности, а тем более паники со стороны И. В. Сталина.

Сталин начал речь словами:

«Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, – продолжается».

Сталин не скрывал волнения, говорил правду, укреплял веру в грядущую победу. «Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражений, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилёв, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьёзная опасность.

Как могло случиться, что наша славная Красная Армия сдала фашистским войскам ряд наших городов и районов? Неужели немецко—фашистские войска в самом деле являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно фашистские хвастливые пропагандисты?