Власти, начали принудительный набор резервистов на фронт. Сказал хозяин дома. Дальше, разговор пошёл о тяжёлой доле крестьян. Дмитрий, уже мирно сопел в телеге. Лошади мирно жевали овёс, фыркая и мотая своей огромной головой. Летом, ночи короткие. Иван Дмитриевич разбудил Дмитрия рано, пока он запрягал лошадей, Дмитрий разбудил Александру Васильевну, которая очень удивилась, что утро так быстро настало. Хозяин дома открывал ворота. Он отказался брать плату за ночлег. Пожелав всем скорого возвращения домой. Сытые, отдохнувшие кони, пошли весело в сторону дома, проехали совсем немного, как путь им перегородил кавалерийский патруль. Иван Дмитриевич вступил с ними в переговоры, но это была воинская часть, прибывшая с фронта на переформирование. Среди солдат, было много раненных и больных. Офицер, ни одного предложения, без мата выговорить не мог. Пришлось Иван Дмитриевичу искать их командира. Переговорив с ним и поблагодарив, их отпустили, но время потерянно очень много.

Так у русских. Пока петух не клюнет, ничего у них не получается. Потом ура ура, и победа наша, а сколько жертв. Кто считает. Так было на Плевне и на Шипке. Порой казалось, что румыны, и то мотивированней были. Бедный Скобелев, на него летели все шишки от русских генералов и пули турок. Он всегда был с солдатами в атаке, непременно в белом мундире. Турки убегали, как только узнавали, что Скобелев в атаке. Следующую ночь, они провели в молдавском селе, с трудом найдя место для ночлега. Хозяин, у которого они остановились за хорошее вознаграждение, был очень недоволен что выбрали его дом, но услышав сумму вознаграждения, согласился. Иван Дмитриевич разговорился с ним. Это был патриот румын, и после нескольких кружек вина, был готов и рубашку отдать человеку, который воевал в войне за независимость Румынии. Он откровенно ждал, когда Бессарабия объединится с Румынией, и был очень рад поговорить с человеком, который разделял его взгляда на объединение страны. Боялся, только, что не доживёт он, до этого светлого дня. За кружкой вина, он рассказал, что в селе готовятся встретить Румынские войска, даже помочь им в установление новой власти. Таких как он всё село. Рассказал он и том, что недавно приходил человек с румынской стороны, и обещал помочь оружием и боеприпасами. Захмелев, мош Штефан, так звали хозяина дома, говорил, как военный человек, понимая толк в военном деле. Только говор у него был странный.

Ты, откуда так хорошо разбираешься в военном деле? Спросил Иван Дмитриевич. За такие знание, тебя могут надолго в Сибирь упрятать.

Так мне говорил и Раду, из Бухареста. Предупреждал он меня, держать язык за зубами. Да где там? Я своё уже отсидел. А говорю я тебе не боясь, потому, как в людях я разбираюсь хорошо. Не выдашь ты меня русским. Не зря ты кровь проливал на войне, чтоб опустится до предательства в мирное время. Он выпил ещё немного вина из кружки и продолжил.

Горло просохло. Так вот слушай меня мил человек. В начале 1906 года, жизнь в нашем селе стало в невмоготу. К новому году, запасы еды у многих крестьян закончились, и они стали голодать. Всем селом как могли, помогали бедным людям выжить, в надежде на то, что и помещик как-то поможет. Но он, не собирался этого делать. Крестьяне стали волноваться, и пришли к нему мирно, попросить помощи. Всем жилось трудно. Лето было засушливое. Пусть мол, поделится. Он, ни за что говорит.

Вы считаете себя румынами, пусть мол, Румыния вас и кормит. Цыганьё проклятое. Моя забота русские. И он вызвал полицию, а те, разогнали крестьян. Били нас сильно. Куда попало. Досталось и мне, так как я был среди зачинщиков. Толпа разбежалась кто куда, и помещик поставил богатый стол начальнику полиции и его подчинённым. Праздник устроили, в честь победы над румынскими крестьянами. Всё село можно было-бы накормить с того, что они съели за один присест. Только я, с дружками далеко не убёг, и следил за усадьбой. После полуночи, когда полицейские в стельку пьяные, вышли из имения, мы подкараулили их, и налетели на них в тёмном месте. Мы голодные и трезвые, быстро справились с ними. Оказалось, что они трусливее чем мы думали. Убегали с поросячьим визгом, забыв и про своё вооружение. Один из них хотел выстрелить, вытащил револьвер, но то ли по пьяни, то ли со страху, но у него это не получалось, тогда он выбросил пистолет и стал кричать, караул, убивают, спасите. Это ведь было в конце зимы. Бежать трудно. Я поднял револьвер, и решил оставить его себе. Пригодится в хозяйстве. Не знал я тогда, что наше мирное возмущение, превратится в восстание. Ты слышал про восстание 1906 года? То я был зачинщиком. На второй день, всё село собралось у усадьбы помещика, грозились сжечь. Полиции не было. Вышел трясущийся помещик, и обещал помочь голодающим, но только при условии, что все немедленно разойдёмся. Но тут меня и дёрнуло. Вышел вперёд и говорю.